История похищения - стр. 39
Совершенно очевидно, что Диана не собиралась публиковать дневник; она вела его для себя, чтобы у нее осталась память о политических и личных перипетиях того времени, однако события повернулись так, что теперь дневник воспринимается как надрывный диалог Дианы с самой собой. Почерк у Дианы был крупный и округлый, писала она очень аккуратно, однако разбирать написанное трудно, потому что буквы вплотную подходили к верхнему краю линейки (она писала в ученической тетради) и одна строка набегала на другую. Поначалу Диана делала свои записи украдкой на рассвете, но затем охранники это заметили и не поскупились на бумагу и ручки, так что она могла спокойно заниматься своим делом, пока они спали.
Первая запись сделана 27 сентября, через неделю после похищения Марины и Пачо. «Со среды, то есть с 19 числа, когда к нам приезжал ответственный за спецоперацию, произошло столько всего, что даже дух захватывает», – говорится в дневнике. Диана задалась вопросом, почему никто до сих пор не взял на себя ответственность за похищение, и сама же ответила: наверное, для того, чтобы иметь возможность втихаря убить заложников, если они вдруг не пригодятся. «Я понимаю это именно так, и меня охватывает ужас», – написала Диана. Состояние ее товарищей беспокоило Диану больше, чем свое собственное, и она пыталась любыми способами получить информацию о том, что с ними происходит. Семья Дианы, особенно мать, отличалась набожностью; Диана тоже была воцерковленной католичкой, и ее вера с годами становилась все более ревностной и глубокой, даже с оттенком мистицизма. Диана молилась Богу и Божией Матери за всех, кто имел какое-либо отношение к ее жизни. Даже за Пабло Эскобара! «Быть может, ему еще нужнее Твоя помощь, – писала она, обращаясь к Богу в своем дневнике. – Я знаю, Ты стремишься научить его добру, чтобы помочь избежать еще больших страданий. Пожалуйста, сделай так, чтобы он вошел в наше положение!»
Несомненно, самым трудным для всех заложников было научиться сосуществовать со своей стражей. Маруху и Беатрис охраняли четверо парней, совершенно неотесанных, грубых и неуравновешенных. Они дежурили по двое, сидя на полу с автоматами на изготовку, и сдавали вахту через каждые двенадцать часов. Все парни носили майки с рекламными надписями, кроссовки и шорты, порой самодельные: охранники просто обрезали брючные штанины садовыми ножницами. Заступив на дежурство в шесть утра, один из парней тут же засыпал и до девяти не просыпался, так что другой караулил заложниц в одиночку; но еще чаще они дрыхли вдвоем. И если бы в это время в дом нагрянула полиция, караульные, по мнению Марухи и Беатрис, даже не успели бы проснуться.