История одной семьи. Книга третья - стр. 17
Хотя уже была глубокая ночь, никто из нас не спал. Аню попросили встать и одеться. Все сидели в нашей бывшей кухне. Врач начал задавать Ане вопросы. Ее спросили откуда она приехала и зачем. Она сказала, что приехала во Львов, чтобы выйти замуж. Потом она начала путаться в ответах. Оказалось, что Зенек ее муж. Врачи спросили, кто такой Зенек, и я сказала, что это мой муж. Врач потихоньку отвел меня в сторону и сказал, что Аню нужно госпитализировать. Я ничего не могла возразить. Повернувшись к Ане, врач попросил ее собраться и поехать с ними в больницу, чтобы кое-что уточнить. Аня согласилась, но сказала, что без Зенека никуда не поедет. Врач попросил Зенека поехать с ними. Зенек, молодец, понял всю ситуацию правильно и согласился. Уже при выходе санитар сказал мне, что это шизофрения и добавил, что ему очень жаль, она такая молодая, а шизофрения практически не лечится. Они уехали. После такого я уже не могла уснуть и оставшуюся часть ночи провела в полудреме. Зенек вернулся почти под утро. Он рассказал, что пока они ехали, и потом, когда сидели в приемном покое, Аня не отпускала его руку. А потом, когда ее забирали в палату с ней, случилась истерика. Это было страшно видеть. Нам было очень жаль Аню. Это страшно, когда ты видишь, как хорошо знакомый и прежде адекватный человек теряет разум. В моей жизни это было впервые. Я подумала, как хрупка эта грань между реальностью и безумием.
На следующее утро я пошла к Анютиной сестре и написала, что произошло этой ночью и что Аню положили в психиатрическую больницу. Сестра была подавлена этим сообщением. Накануне вечером, когда она знаками общалась с сестрой, она даже не могла подумать, что все так плохо. Все-таки глухонемые, не слыша человеческую речь не могут понять все оттенки и сигнальная речь очень бедна на выражение всех эмоциональных чувств. Чтобы закончить свое повествование об этом печальном случае, я хочу забежать немного вперед. Аня пролежала более полгода в больнице. Я ее несколько раз навещала. Уже при первом моем посещении через несколько недель, она пришла в себя и вполне осознанно разговаривала со мной. Она почти все вспомнила о той ночи и смеялась, когда вспоминала, что называла Зенека своим мужем. После выписки из больницы, она какое-то время жила у сестры, а потом у своих старых знакомых на квартире. С виду вроде все было в порядке, но я видела ее глаза, они никогда не вернулись в свое прежнее нормальное состояние. Что-то неуловимое было в ее взгляде, который говорил, что с Анютой не все в порядке. Через год у нее опять повторился приступ, и она опять несколько месяцев лежала в больнице. Потом какое-то время все было хорошо. За ней приехал брат и они полетели в Херсон, там, где жила ее семья. Возвращаясь назад с братом, в самолете у нее опять начался приступ.