История одного эльфа. В плену. И после - стр. 20

Красавчик.

Трус.

Шлюха.

Фай боялся боли. Боялся того, что с ним могли сделать в случае неповиновения. Боялся умереть, стать калекой, лишиться своей привлекательной внешности. И да, он старался. Старался, черт возьми! И ненавидел себя за это! Особенно сейчас, когда страх перед увечьями поблек, а залатать растоптанную гордость не получалось.

«Молодец, вот так».

«Я сделаю все, что хотите, только не бейте. Уберите нож от моего горла. Не надо резать мое лицо. Я буду послушным, только вы аккуратно, ладно?»

Мерзко. Невыносимо. Как вырвать это из своей памяти? Как себя простить?

Но ведь храбрец Эвер тоже под конец сдался. Если давить слишком долго, сломать можно любого.

У каждого свои страхи и свой предел прочности.

Думая об этом — о том, что даже Эвер оказался не железным, — Фай испытывал облегчение.

Со стыдом он вспоминал, как снова и снова с фанатичным упорством говорил Эверу гадости, обвинял в недостойном поведении, когда тот спутался с Чудовищем из Сумрака и начал позволять ей всякие непотребства: целовался и обнимался до брака, разрешал себя трогать, прикасался в ответ.

Фай знал, что заставляло его тогда сыпать упреками в сторону распустившегося товарища. Боль. Невыносимая душевная боль. Обвиняя Эвера в разврате, он пытался возвыситься в собственных глазах, доказать самому себе, что после насилия, всех этих «Я сделаю, что хотите, только не бейте», «Молодец, стараешься», он по-прежнему достойный, порядочный член эльфийского общества, а не какая-то шлюха.

За свое морализаторство Фаю было стыдно. Сейчас. Тогда — нет. Тогда ему до безумия, до смерти, до горячих слез из глаз надо было как-то убедить себя в том, что он не последнее ничтожество.

В окно постучали, и стакан выпал из дрожащих рук Фая, с грохотом усеяв пол гостиной осколками. На карнизе за стеклом сидел знакомый белоснежный голубь. К его лапке была привязана записка.

Сердце подскочило в груди и заколотилось как бешенное. Эллианна! Эллианна отправила ему послание!

Осколки разбитого стакана захрустели под ногами. В два шага Фай пересек комнату и распахнул окно.

* * *

Письмо Эллианны было пронизано нежностью, любовью и искренним беспокойством за жениха, так что про́пасть, разверзшаяся под ногами Фая, начала постепенно сужаться. Прочитав послание трижды, он почувствовал, что снова может дышать и твердо стоять на земле, и с благодарным вздохом прижал записку к груди.

Эллианна, его милая Эллианна. Зря он в ней сомневался.

Во время помолвки Фай поступил некрасиво — сбежал, ничего не объяснив, но она не обиделась, как сделала бы на ее месте любая уважающая себя эльфийка, не отвернулась от жениха в оскорбленном молчании — написала Фаю письмо, в котором попыталась выяснить причину его странного поведения. Чуткая, добрая Эллианна догадалась: что-то случилось и любимый нуждается в ее поддержке.