История одного эльфа. В плену. И после - стр. 11
— Доброе утро, Фай. — Голос Огласта разорвал ватную тишину, окутавшую холл, ударил как гром. Фай вздрогнул и невольно попятился.
Знает. Видел. И теперь может погубить его одним своим словом.
«О, Светлоликая, за что мне такие мучения?! Чем я тебя прогневал?»
Под взглядом Огласта лента в его руке словно обзавелась острыми гранями и впилась в ладонь, как лезвие клинка. Фай ощутил себя преступником, мерзким, гнусным святотатцем.
— У нас праздник, — сказал Меливинг, кивнув в сторону лестницы. — Огласт вернулся. Лауриэль уже отчаялась. Собиралась покрыть голову вдовьим платком, несчастная девочка. Но как получилось, что ты добрался до королевства раньше? Вы ведь оба были в плену у Чудовища из Сумрака.
Оба. Вот только одному удалось уйти из лагеря драконицы с незапятнанной репутацией, а другого той жуткой ночью пустили по кругу.
— Я же говорил, — сказал Огласт, глядя на Фая. Из всех собравшихся в этой комнате он смотрел только на него. — Меня, Олли и Азаэля Завеса выпустила по ту сторону северных гор. Добираться сюда пришлось долго. Без оружия, без еды, без теплой одежды в крае, полном опасностей. Мы шли по колено в снегу. Как-то вечером на нас напал медведь-дуболом. Он загрыз Олли и смертельно ранил Азаэля. Я выжил чудом и только благодаря милости богини сумел вернуться к любимой жене. Думаю, Светлоликая сжалилась надо мной из-за малыша, которого ждет Лауриэль.
Двоюродная сестра Эллианны беременна? Наверное, сама не знала о своем положении, когда отпускала мужа в поход.
После короткой паузы Огласт продолжил:
— Видимо, Фаю повезло больше, чем нам, и Завеса по какой-то причине выкинула его ближе к дому. Так?
От страха Фай едва дышал, поэтому нашел в себе силы только кивнуть в ответ.
Почему Огласт не торопится с разоблачением? Ждет подходящего момента? Хочет остаться с Меливингом наедине и тогда раскрыть его тайну?
В этих мыслях Фай варился до конца встречи. Остаток дня прошел словно в тумане. Фай рассеянно отвечал на вопросы и старался не смотреть в сторону Эллианны, озадаченной его странным поведением.
В гостиную подали чай, но к своей кружке Фай так и не прикоснулся: его заметно трясло, подташнивало, он не мог ни пить, ни есть — только ждал, каждую секунду ждал, когда грянет взрыв и земля под его ногами разверзнется.
Помолвочную ленту Фай затолкал в кулак, чтобы не было видно свисающих краев, и упорно игнорировал знаки, которые ему подавал Меливинг. Ну не мог он просить руки его дочери при Огласте! Фай все время ощущал на себе его взгляд. В нем эльфу чудилось предупреждение: «Не смей! Даже не думай. Ты недостоин».