История о невероятных приключениях девицы Елены Тихменевой, рассказанная ею самой - стр. 13
– Не живёт, я перепутала адрес. Или Жармо бессовестно дала неверный.
– Хорошо-с, но неубедительно. Значит, вы отрицаете, что были на квартире погибшего первого ноября.
– Отрицаю, – кивнула я, уже догадываясь, что последует дальше.
– Знакомы ли вы со студентом Плетневым?
– Нет, не знакома.
– Хорошо-с. А вот он утверждает, что знает вас и, более того, видел, как вы выходили из квартиры господина Камышина первого ноября сего года в таком нескрываемом волнении, что даже не ответили на его приветствие.
Я молчала. Отрицать встречу со студентом, лицо которого тогда показалось мне знакомым, было нелепо, но я всё же попыталась.
– Стало быть, вы не отрицаете этот факт-с? – уточнил следователь.
– Я… я не помню такого, – промямлила я.
– Не помните о встрече со студентом, когда выходили из квартиры после убийства?
– Нет, не помню и не выходила…
– Что ж, так и запишем-с.
Секретарь потряс своим скрипучим пером. Вероятно, поставил кляксу…
– Второе… – продолжил следователь. – Возле тела убиенного было обнаружено дамское зеркальце, вот это…
Он порылся в ящике стола и почти торжественно извлёк оттуда моё злосчастное зеркало. Зачем, зачем я кинулась проверять, жив ли этот… Камышин? Сжала кулаки, пытаясь унять проклятую дрожь.
– Вам знакома эта вещь?
– Нет, не знакома.
– А вот эти инициалы?
Он сунул зеркальце и лупу мне под нос, но я не стала всматриваться, и без того зная, что на обратной стороне иглой нацарапаны две буквы Е.Т. Моя жизнь катилась куда-то вниз, в тёмную бездну.
– Я никогда не видела этого зеркала. Зачем вы показываете его мне?
– Это улика… Вы напрасно отрицаете, что это ваша вещь. Господин Штольнер подтвердил, что видел это зеркальце у вас и даже держал его в руках, разглядывая инициалы. Вот так-то, сударыня.
Ах, Франц, Франц! Неужели ты не мог соврать? Следователь смотрел на меня, будто поставил точку, пригвоздив к месту. Рассказать всю или часть правды? Признаться, зачем и почему я пришла на ту квартиру? Придумать что-то другое? Справиться с паникой, собраться с силами. Отрицать всё, даже очевидное…
– Я… я не помню, ничего не помню. Скажите, если кто-то убил этого… Камушина, то как?
Следователь уставился на меня, прищурив и без того узкие глаза. Секретарь же, напротив, округлил их, став похожим на прилизанного филина.
– Камышин, его звали Камышин, – сказал следователь. – Вы не помните, как убили его?
– Да, не помню, не знаю… потому что я его не убивала! Его зарезали? Задушили? Ударили?
Слёзы брызнули и потекли по щекам, хлынули потоком, словно во мне прорвалась лавина.
– Воды, подайте воды! – скомандовал следователь секретарю.