История о краже. Месть прошлого. Том 3 - стр. 67
– Спасибо, – тихо выдохнул оборотень.
– Не надо благодарить меня. И идите спать.
Девушка прошмыгнула мимо мужчины и опять юркнула в избу. И уже там с сомнением посмотрела на дверь. Уйдёт ли?
Через полчаса Рыжжа грозными окликами разогнала бунтующих детей спать, и Майяри тоже легла. В окружении ворочающейся и шушукающей ребятни уснуть было сложновато, зато они прекрасно отвлекали от всех посторонних мыслей. Девушка невольно начала прислушиваться к их болтовне, с досадой отметила, что даже малышня обсуждает её «сердешного», и немного расслабилась, когда тихая, но горячая беседа свернула на решительную Яйлику.
Дверь скрипнула, и до слуха Майяри донёсся недовольный голос Рыжжи.
– Эк, окаянный, ты чево тута расселся?
Ответом было молчание.
– Ну што с тобой поделаешь, горемыка? Топай в избу, а то околеешь за ночь.
И Майяри, и ребятня живо взволновались.
– Ложся сюда, – Рыжжа бросила на пол ещё одно одеяло, и Майяри с замиранием сердца уставилась на харена.
Тот покладисто растянулся на предложенном месте, и Рыжжа, добродушно ворча что-то про «дурных младых», затушила лучину и, скрипя половицами, ушла к сердешному. Детские шепотки всколыхнулись с новой силой, и ребятня любопытно завозилась.
Майяри столкнулась со светящимся взглядом и уже больше не смогла отвести глаз.
14. Глава 14. Прощание с болотами
На следующее утро гости уверовали в существование богов: Викан проснулся с густейшими и прекраснейшими локонами, отросшими до самой задницы. Сбылась мечта! Теперь со спины он был похож если не саму богиню, то на очень привлекательную девушку точно. Да и с лица тоже, если взгляд ниже подбородка не опускать: он додумался прошлым вечером побриться.
Местные ухохатывались над ним вовсю, братья и господин Шидай ошеломлённо хлопали глазами, а Майяри же сдержанно хмыкала.
– Эт тебе ишо повезло, шо сама Всеблагая наказание отрядила, – Бешка сочувствующе похлопал обескураженного оборотня по плечу. – Всеблагой бы по воздуху восвояси отпнул.
Пришёл в себя наказанный, правда, весьма быстро и начал деловито уточнять, как долго ему так ходить и можно ли умилостивить Всеблагую. На первый вопрос ему ничего ответить не смогли – точнее, ответили, но по-разному и с разной степенью ехидства, – а по второму засыпали советами. Но добавили, что наказан он «мелостно[1]», а то значит, что богиня была склонна веселиться, а не мстить. Так что, может, ему до конца жизни придётся быть за «младшо̀го брата Всеблагой».
Отросшие волосы Викан непочтительно отрезал по плечи и сжёг. Перед богиней же показательно извинился, встав посреди деревни на колени и жалостливо воззвав к её милосердию. К полудню волосы отросли до середины спины, и оборотень, сообразив, что стоило быть искреннее, извинился ещё раз. Но, похоже, богиня не усмотрела в его сердце раскаяния, и к вечеру волосы опять отросли. В этот раз Викан их резать не стал, подумав, что, может, они до пояса-то отрастут и более не удлинятся. Надежды его не оправдались.