История о краже. Лгунья. Том 1 - стр. 37
А она не хотела отвечать.
Она только сегодня проснулась от того опустошения, в которое обратил её поступок Виидаша, и не хотела опять переживать это.
Впереди вырисовался силуэт кособокого дома. Откровенно говоря, избушка Майяри в ночи выглядела более жутко, чем окружающий её лес. Тёмная, покосившаяся, без единого живого огонька, что украшали ветви деревьев. Так и чудилось, что сейчас скрипнет, отворяясь, дверь, и из тёмных сеней на неё глянут жёлтые глаза старика-людоеда. Майяри зябко поёжилась. В детстве ей почти всегда на ночь рассказывали страшные сказки, после которых она глаз сомкнуть не могла.
Хорошее настроение, которое подарила прогулка, исчезло. Майяри почувствовала, что с каждым шагом к дому она становится похожей на него: угрюмой и мрачной.
Деревья рядом с её жилищем не светились, поэтому, перелезая через забор, Майяри порвала юбку. К испорченному настроению прибавилась детская обида на окружающий мир. Девушка мысленно обругала себя за излишнюю чувствительность и решительно вымела всё поганое из головы. Внутри появилась напряжённость, но в целом стало спокойнее, появилось высокомерное равнодушие к снующим рядом неприятностям.
Тёмные сени со скрипучими половицами всколыхнули было в девушке страх (в голове опять всплыли детские сказки), но она решительно пересекла комнату, даже не запалив светляк. Во второй и последней комнате Майяри на ощупь нашла стол и, пошарив по нему, наткнулась на короб с горячѝльными камнями. Камни оказались едва тёплыми, но стоило один из них поднести к лучине, как бока его нагрелись, и Майяри поспешила выронить камешек обратно в короб. Комнату осветил слабый огонёк. Укоренившись на тонкой деревяшке, он заплясал бодрее, и из темноты наконец вынырнуло скудное убранство.
Вещей здесь было прискорбно мало. В углу, слева от двери, скособочившись, стояла печь, сложенная, вероятно, в незапамятные времена. Её украшали свежие заплатки кирпича и глинистого раствора. Трубу, выскобленную от ржавья почти до дыр, закрывал нестройный ряд горшков и тарелок. Некоторые из них были даже почти новые.
Сразу за печью вдоль стены стояла широкая лавка, устеленная ворохом тщательно выстиранного, но очень старого тряпья, служившего девушке постелью. Рядом с единственным маленьким окошком расположились крепко сбитые стол и табурет. В углу справа от двери недвижимым памятником прежним хозяевам темнел большой деревянный сундук, трухлявый, рассыпающийся, но всё ещё неподъёмный. А по центру комнаты чёрным квадратом лежала крышка погреба.
Но Майяри была довольна своим обиталищем. Раньше здесь было ещё хуже. Когда она только поселилась тут, то части крыши не было вообще, а сени можно было просмотреть, не заходя в дом, – через дыры в стенах. Девушка кое-как приспособила большую комнату для житья, но с наступлением зимы тут стало совсем худо. Это садовники уже потом поправили стены, настелили новую крышу, которая, впрочем, немного протекала, заменили полы и вычистили погреб. Печь Майяри уже чинила сама: местные считали, что очагом может заниматься только хозяин дома. Потом девушка уже разжилась посудой, тёплой одеждой, съестными заготовками, заполнившими полки в погребе, и такими приятными бытовыми мелочами, как горячильные камни. Быт скромный даже по местным меркам, но Майяри радовало и это. Главное, что в щели не дует.