История нацистских концлагерей - стр. 134

Все капо могли в той или иной степени влиять на остальных заключенных, кое-кто даже весьма сильно влиять, раздавая направо и налево распоряжения и зуботычины[712]. Это вынуждало некоторых заключенных считать капо частью лагерной системы «самоуправления» – термин, широко принятый в исторической литературе[713]. Но термин «капо» может ввести в заблуждение, подразумевая определенный уровень автономного принятия решений, отсутствовавший в концлагерях[714]. В конце концов, от капо в первую очередь требовалось исполнение определенных обязанностей, он должен был служить прежде всего интересам эсэсовцев; старшие блоков отчитывались перед блокфюрерами, санитары – перед врачами-эсэсовцами, рабочие капо – перед другими фюрерами и т. д. И капо, которые не оправдали возложенных на них надежд, грозило наказание и снятие с должности[715]. Несмотря на привилегии, которые имели капо, в целом это было рискованное существование. Даже Генрих Науйокс, который обладал мастерством игры с эсэсовцами лучшим, чем большинство, до конца не продержался. После того как он провел три с половиной года в качестве старшего в лагере Заксенхаузен, эсэсовцы однажды бросили его в бункер, обвинив в коммунистическом заговоре, а затем переправили в другой лагерь[716].

«Лагеря были истинным цирком в том, что касалось цветов, маркировок и всякого рода особых обозначений», – писал оставшийся в живых узник Бухенвальда Ойген Когон вскоре после войны, высмеяв одержимость эсэсовцев эмблемами, сложносокращенными терминами и значками[717]. Треугольники – а для них предусматривалось восемь различных цветов и, кроме того, дополнительные маркировки – стали главным визуальным отличительным знаком для различения категорий заключенных. Разумеется, все эти классификации, вводимые политическим отделом лагерей, были зачастую лишены всякой логики. Некоторые коммунисты, боровшиеся с нацистами, считались «асоциальными элементами», в то время как часть евреев, нарушивших антисемитские законы, относились к категории «профессиональных преступников»[718]. Тем не менее лагерные эсэсовцы считали треугольник исходной маркировкой, и заключенные тоже использовали эти эсэсовские символы для различения друг друга. Не важно, как к нему относиться, цвет треугольника очерчивал контуры личности того или иного узника.

До 1938 года большинство заключенных классифицировались как политические заключенные, и их отличительным знаком служили красные маркировки на арестантской робе[719]. В ноябре 1936 года, например, власти считали 3694 из в общей сложности 4761 узника концентрационных лагерей политическими заключенными