История моего брата - стр. 12
– Под тем, что мы лучше узнавали друг друга, – подыграл я ей, – я подразумеваю, что мы рассказывали друг другу разные истории.
Как я и рассчитывал, на лице ее вновь появилась растерянность, придавшая ей вид обиженной девочки.
– Иными словами… – Тут она замолчала. Кажется, она совсем не знала, что ей делать. Она вертела в руках блокнот и, скорее всего, собиралась уйти. В то же время ей хотелось разговорить меня. В конце концов, она подавила растерянность и спросила о главном:
– Убитая Арзу-ханым была вашей любовницей?
Теперь было ясно видно, как она взволнована тем, что, кажется, поймала настоящую сенсацию. Ей, единственной среди десятков журналистов, наводнивших Подиму, удалось найти любовника убитой женщины и разговорить его!
– Нет! – опустил я ее с небес на землю.
– Как это – нет?
– Мы не были любовниками с Арзу.
– Но вы же только что… – теперь она еще больше стала похожа на обиженную маленькую девочку. – Вы же только что сказали…
– Что я сказал?
Тут она взорвалась. Брови нахмурились, губы сердито поджались, она гневно посмотрела на меня и спросила:
– Мы что, с вами тут в игрушки играем, Ахмед-бей?
Как она была хороша! Эта девчонка, у которой каждую минуту менялось настроение и которая, очевидно, очень дорожила собственным достоинством, была очень интересным объектом для наблюдений. Самое странное, что с каждой минутой ее красота проступала ясней. Потому что выражения ее взгляда и лица постоянно менялись, как погода на Черном море.
– Нет! – громко сказал я. – Я не смеюсь над вами. Но вы задаете такие сбивчивые вопросы, на которые невозможно толком ответить. Садитесь, я угощу вас кофе. Давайте поговорим, спрашивайте, что хотите.
Теперь мне удалось пробить брешь в ее решимости. Гнев девчонки прошел. Она снова растерянно взглянула на меня и согласилась.
Затем я уговорил ее пройти в Комнату Ревности и присесть там на маленькое кресло и вскоре вернулся с двумя чашечками кофе. Она спросила, огорчает ли меня смерть Арзу. Я не ответил, потому что не знал, что сказать.
– Я поняла, – вздохнула она, – я так и предполагала.
Я не понял, что именно она поняла, но спрашивать не стал, да мне и не хотелось. Теперь она смотрела на меня так, как смотрят на неведомое создание – изучающе, немного пугливо, но по большей части с любопытством. Так смотрят на неизвестное насекомое.
Все в ней было очень красиво – и ее брови, и ее черные глаза, и черты ее лица, и ее плечи, и ее изящное упругое тело, но больше всего мое внимание привлекали ее губы. Я не могу сказать, что у меня особая страсть к губам, тем не менее мне кажется, что губы специально задумали в качестве инструмента, который помогает девушке выразить ее душевные терзания. Сейчас они ничего не выражали, но я был уверен, что выражение губ еще не раз поменяется за время нашего разговора.