История моего безумия - стр. 25

– Помнишь свой пароль? – спросил Деннис и, не дав мне ответить, принялся гадать: – Имя дочери? Название первого романа? С цифрой до или после? Дата твоего рождения и почтовый индекс?

Я пришел, чтобы рассказать о случившемся, и мне показалось, что его это развлекло.

– Нет, то есть… это имя одного из моих героев и… год рождения Мэйан.

Он рассмеялся, по-детски обрадовавшись, что его трюк «ученика менталиста» удался.

– Значит, любой мало-мальски опытный хакер мог его вычислить, приложив определенные усилия.

Рассуждения Денниса меня не убедили.

– Есть и другая возможность, – продолжил он. – Ты выходил в сеть с чужого компьютера?

– Случалось.

– Из общественного места?

– В том числе. Во время поездок.

– Вот и ответ. Какой-нибудь пакостник подглядел пароль и написал это, чтобы тебя скомпрометировать.

– Может, и так, но есть одна проблема: в этом послании… в развязной манере выражены мои мысли.

– Хочешь сказать, ты сам это написал? – удивился Деннис.

– Это самое разумное объяснение.

– Я тоже так думаю.

– Правда? К чему тогда все эти рассуждения насчет пароля?

– Пытался тебя успокоить. Кроме того, нужно рассмотреть все варианты. Учитывая твое вчерашнее состояние, я не удивлен, что ты ничего не помнишь. Или же… ты шизик!

– Эта мысль часто приходила мне в голову, – признался я.

– Серьезно?

– Конечно, нет. Мне нравится думать, что все романисты – шизоиды, ведь они существуют в двух мирах одновременно – в реальном и том, что создает их воображение, – и никого это не смущает.

– Ну, если так посмотреть…

– Честно говоря, способность разрушать все, что мне дорого, причинять боль любимым людям, подтверждает диагноз.

Я шутливым тоном признался в одном из страхов, которые ни на мгновение меня не покидали. Здоров ли я психически? Я положил жизнь отца семейства на алтарь славы, был приличным человеком – и ударился во все тяжкие, сочинял любовные истории о честных и благородных людях – и вел себя как кретин, одержимый жаждой плотских утех. Противоречивый, двойственный характер собственной личности не мог не вызывать у меня тревогу. Как далеко я способен зайти? Тень матери-самоубийцы витала надо мной, заставляя снова и снова задаваться вопросом, не унаследовал ли я ту болезнь, что заставила ее покончить с собой, то зло, о котором почти ничего не знал.

Через несколько дней споры по поводу случившегося утихли – всех удовлетворили мои объяснения.

Я остался один на один со своими сомнениями.

Литературные тусовки – неотъемлемая составляющая жизни любого автора. Мы встречаемся с собратьями по перу и журналистами, обмениваемся мнениями, обсуждаем планы. Это в теории, а на самом деле – ярмарка тщеславия, скучные разговоры, удобный случай, чтобы оценить свою медийную известность.