История Кармап Тибета - стр. 15
Когда Кармапа надевал Черную корону и входил в глубокую медитацию, казалось, что эти собаки наполнялись электричеством, словно через них проводили ток. Они начинали подскакивать вверх, а когда все заканчивалось, снова спокойно усаживались на свое место.
Мы часто проезжали через разные города вместе с Кармапой – я был его водителем и защитником одновременно.
Иногда Кармапа вдруг говорил: «Останови здесь!» – и всегда находилось место для парковки. Он брал нас за руку, заводил куда-нибудь за угол, и, пройдя пол-улицы, мы оказывались у самого большого зоомагазина в городе. Никто не может сказать, как он его находил, ведь Кармапа не мог читать вывески и наверняка впервые посещал этот город. Он входил и начинал наблюдать за птицами. Как будто прислушиваясь к ним, говорил: «Вот этот говорит ерунду, а этот очень умный». Затем он засовывал руку в клетку, птица сама к нему подлетала, и он ее забирал. Затем, в 12 часов ночи, заканчивая принимать людей, он всегда усаживался и начинал дуть на птицу то холодным, то теплым воздухом и говорить мантры. Мы смотрели на то, что он делает, и он пояснял: «Я обучаю ее медитации». Очевидно, птицы учились хорошо, поскольку потом, когда умирали, они все застывали с клювом, задранным вверх. Некоторое время они оставались в таком положении, а затем уходили. Замечательно то, что некоторые вещи, оставленные Кармапой, все еще обладают силой вводить существ в подобное состояние.
Кончина Кармапы была подобна землетрясению в буддизме. Это было нечто такое, к чему невозможно подготовиться.
Это событие действительно всех потрясло, и оно сказывается до сих пор.
Его Святейшество умер слишком рано. Ему было тогда 58 лет, и года за три-четыре до смерти в Индии ему сделали операцию по поводу рака желудка. После этого он приезжал к нам в 1980 году. Он приземлился в Лондоне, куда мы взяли с собой всех своих людей, и оттуда улетел в Америку. Чуть позже мы тоже полетели туда и были там с ним. К старым его болезням прибавлялись новые – одностороннее воспаление лица и многие другие. Было совершенно очевидно, что по мере приближения времени оставить тело Кармапа сознательно принимал на себя все болезни, какие только мог принять, чтобы удалить их из своего круга силы и тем самым защитить от них своих учеников. Как губка, он впитал в себя недуги, трудности и боль, и я уверен, что он защищает нас этим до сих пор.
Последний раз мы с Ханной видели Шестнадцатого Кармапу в Колорадо, в Боулдере. Он жил в доме одной организации, которая постоянно действовала вопреки его пожеланиям, но которой он вследствие давних тибетских связей не мог позволить окончательно упасть. У него было тогда это одностороннее воспаление – я не знаю точно, как оно называется, потому что у меня никогда не хватало ни времени, ни фантазии на болезни. Мы сидели у Кармапы. Его недуг готов был вот-вот разразиться снова: время от времени заглядывал врач, чтобы посмотреть, как дела. Кармапа заговорил с нами, сказав, что теперь нашей задачей будет заботиться о его молодых орлах, которые вылетают в мир. Он имел в виду четырех держателей линии преемственности – Шамара, Ситу, Гьялцаба и Джамгёна Конгтрула Ринпоче. Он поручил это главным образом Ханне. Я же должен был основать как можно больше центров на Западе, и нам вместе следовало позаботиться о том, чтобы эти учителя также могли передавать свое знание в наших странах. Затем мы с ним попрощались, и уже спускались по лестнице, когда он снова позвал нас. Он велел нам приехать на следующий год в первый день одиннадцатого месяца. Он был так уверен в этом, что прибавил: «Вы можете взять с собой друзей». Мы тогда не хотели понимать, о чем может идти речь, но были довольно обеспокоены, поскольку нас посетило какое-то странное чувство. Однако мы не стали в это вникать, сказав только, что обязательно приедем именно в это время и привезем друзей. Напоследок Ханна уточнила, по какому календарю мы должны ориентироваться, по английскому или по тибетскому, поскольку они расходятся друг с другом на пару месяцев. Кармапа сказал, что по английскому, и мы удалились.