История Канады - стр. 105

. Преследуя эту цель, Ла Саль в 1682 г. спустился по реке Миссисипи до Мексиканского залива. Три года спустя, во время морского плавания к побережью упомянутого залива, этот вспыльчивый, фанатичный исследователь был убит своими собственными спутниками. Все эти путешествия, намного расширившие присутствие французов в Северной Америке, являлись официальными и были санкционированы интендантом Талоном, губернатором Фронтенаком и их преемниками. Однако осуществлялось много неофициальных экспедиций, подобных, например, рискованному предприятию двадцатилетнего малоизвестного лесного бродяги Жака де Нуайона, который в 1688 г. дошел почти до нынешней Манитобы. Многие из этих людей, как и де Нуайон, могли рано или поздно возвратиться жить в Монреаль или в сельскую местность на ферму, но некоторые всей душой принимали образ жизни аборигенов и оставались среди них.

Вне зависимости от официальности или неофициальности своего статуса все экспедиции были связаны с торговлей пушниной. Чтобы найти проводников и даже для того, чтобы пройти через земли различных племен, исследователи должны были устанавливать дипломатические отношения с туземцами, и торговля всегда играла посредническую роль при заключении соглашений. Шкурки пушных зверей, доставлявшиеся в Монреаль, становились источником финансирования новых экспедиций, даже если они и не были единственной их целью. Сам губернатор Фронтенак, постоянно опутанный долгами, был глубоко вовлечен в торговлю. Его форт Фронтенак, построенный в 1673 г. (на месте будущего города Кингстон на озере Онтарио), был не только военным постом, но и местом мехоторговли, прибыль от которой побуждала губернатора оказывать энергичную поддержку экспедициям Ла Саля. В конце XVII в. торговые фактории стали возникать на территориях вокруг Великих озер и в верховьях реки Миссисипи. Самой важной из них была фактория Мишилимакинак, расположенная в проливе133 между озерами Мичиган и Гурон.

К 1680-м гг. лесные бродяги, индейские торговцы и исследователи способствовали тому, что в Монреаль хлынул поток шкурок. В 1681 г. королевские чиновники признали, что эти поставки существенно подорвали роль Монреаля как места, где французские и индейские торговцы обменивали бобровые шкурки на одежду, мушкеты, медные котлы и другие товары. Предложив лесным бродягам амнистию, власти ввели систему выдачи разрешений (congе́s) на торговые экспедиции. Легитимация деятельности лесных бродяг привела к появлению еще одного участника в торговле – вояжёра. Действуя на основе собственных разрешений или находясь на службе у обладавших ими монреальских купцов, вояжёры превратили торговлю на Западе в профессию. Недавно прибывшие иммигранты, разорившиеся купцы и даже фермеры-абитаны устремились на Запад, пытаясь добыть себе средства к существованию, перевозя на каноэ французские товары в район Великих озер и возвращаясь оттуда с грузом бобровых шкурок. Подобное развитие событий отнюдь не угрожало процветанию Монреаля. Именно монреальские купцы снабжали вояжёров товарами для торговли, как они снабжали и лесных бродяг, хотя и не столь открыто. Поэтому пушнина по-прежнему попадала в их руки. Город, основанный как община праведников, стал теперь местом, прочно связанным с коммерческой деятельностью.