История человечества. Восток - стр. 166
Что же, однако, делать, если ты все же подвергся неспровоцированному нападению? Особой доблестью, возвышающей человека, считался в этом случае отказ от мести. Предметом специальной гордости и похвальбы хеттов были ситуации, в которых они не ответили злом на зло. Примеров такого подхода, уникального для древнего Ближнего Востока, в хеттской литературе много. Еще древнехеттские государи оставляли в своих надписях пассажи такого рода: «Пусть она (речь идет о мятежной дочери царя Хаттусилиса I, помилованной им) ест и пьет! Вы же ей зла не делайте! Она делала зло. Я же в ответ ей зла не делаю! Но она меня не назвала отцом, и я ее не называю дочерью своей». Или другой фрагмент: «И сказал он (царь Телепинус о своих врагах, покушавшихся на его убийство): «Пусть идут они себе, и да будут они жить, и пусть едят и пьют. Зла же им никакого не причиняет Телепинус. И так я постоянно говорю: мне сделали зло, я же тем зла не делаю!»
Если в конце концов обиженный все же предпринимал справедливую расправу над обидчиком, для него считалось хорошим тоном подчеркивать свое долготерпение, выразившееся в том, что он долго сносил обиды, не желая воздавать злом за зло, но поневоле исчерпал все пределы миролюбия. Мурсилис II, проведя судебный процесс против своей мачехи Таваннанны, вдовы своего покойного отца, многократно повторяет в молитве богам, что он стерпел целый ряд злоупотреблений и преступлений обвиняемой и обрушился на нее только тогда, когда она поистине превзошла сама себя, уморив колдовством жену и детей самого Мурсилиса.
Близко к этому еще одно представление хеттов: считалось весьма достойным демонстративно предоставить противнику возможность оправдаться. Мурсилис II похваляется: «Я ему не делал зла, Масхуилувас же затеял со мной ссору, он подстрекал против меня страну Питасса и людей Хатти – моих подданных, и он пошел бы на меня войной. Когда я, Солнце, об этом услышал, я не замыслил на него никакого зла и не сделал ему ничего плохого, а сказал ему так: «Я пойду вновь привести в порядок это дело…» И я написал Масхуилувасу: «Приди ко мне!» Так как Масхуилувас видел свой грех, он ответил мне отказом и сбежал… тем самым вполне обличив свою вину перед всеми».
В самом воздаянии злом за зло считалось необходимым соблюдать определенную порядочность, не используя любые средства без разбора (тоже уникальный для Азии мотив). Конечно, описанная хеттская концепция не имеет ничего общего с привычными для нас христианским «всепрощением» и восходящей к нему современной «гуманностью», основанными на всечеловеческой любви к «ближнему». Любая культура отличает достойные поступки от особо доблестных. Люди не вправе их ожидать или требовать, но могут лишь восхвалять и превозносить. Именно таким актом свободной благой воли «сверхсправедливости» хетты считали прощение. Оно диктовалось не добротой, а великодушием: прощая врага, хетт руководствовался не состраданием, а презрительным пренебрежением к нему – по принципу «руки об тебя марать неохота».