Истории моей глупости - стр. 1

Радио на ночь я не выключаю – оно меня будит.

Просыпаюсь я под музыку гимна, а засыпая, последнее, что я слышу уже на протяжении недели: «Посетите черную жемчужину Каспийского моря!». Реклама вторгается в мой мозг и застревает в нем, как заноза.

Поэтому совсем не удивительно, что, оформив на работе летний отпуск, я иду в Центральное бюро путешествий и экскурсий на Желябова и приобретаю навязанную мне примитивной советской рекламой путевку.

Мы, группа туристов из Ленинграда, летим самолетом в столицу республики черного золота.

Самый сладкий город

Этот город конца восьмидесятых еще пахнет пряностями: их аромат витает в воздухе и ублажает наше обоняние. На прибрежной части старого города, в месте, где берет свой разбег ввысь старинная башня, расположились лотки с восточными сладостями. Продавцы, а по совместительству – зазывалы, не пропускают без внимания ни одну проходящую мимо женщину, щедро расточая искусные, чисто восточные, сладкие, как сахарная пудра, и такие же быстро тающие в воздухе, комплименты.

За всю свою жизнь я не слышала в свой адрес, как и большинство мимо проходящих туристок, столь витиеватых восточных песен любви. Такую сладострастную речь можно услышать только из уст восточного человека. Когда ты молода и красива, пусть даже не совсем красива, но молода, восточный мужчина всегда найдет те самые убедительные слова, чтобы ты не только поверила в свою небесную красоту, но и ощутила ее.

Как-то английская журналистка, побывав в другой, но не менее яркой и сладкозвучной стране – Армении, ничего не нашла более достойного из своих впечатлений от страны и народе, как написать: «Армяне – это мужчины, которые щиплют женщин в лифте». А что, может это и было у нее самое яркое впечатление от местных мужчин, но, думаю, она намеренно умолчала о более весомых их достоинствах.

Конец апреля в этих местах не по-весеннему жаркий, солнце на ясном небе еще не раскалилось добела, но уже напоминает раскрасневшийся медный таз с кипящим в нем вареньем.

В разгар дня площади и улицы даже в рабочие дни переполнены мужчинами в темной закрытой одежде и теплых меховых шапках, коротающих время в неторопливых беседах, они похожи на черных воронов, сбившихся в стаи, и кажется, что какая-то из этих стай вот-вот взлетит.

Открытые террасы летних чайных также засижены только мужчинами, они держат в руках стаканчики из прозрачного стекла, напоминающие крупные рюмки без ножек, наполненные крепким, ароматным, цвета гречишного меда, чаем.

В южных странах никто никуда не торопится, время здесь – поистине субстанция относительная.

Местные женщины, даже спешащие по делам, встречаются на улицах нечасто, а в чайных – никогда, но что не дозволено местным, то почти не распространяется на туристок, по крайней мере сейчас нам так кажется.

Несмотря на темный наряд населения, это восточный город, напоминающий детский калейдоскоп, поражающий при вращении все новыми завораживающими разноцветными узорами, к которым еще примешиваются запахи детства. Жить в таких городах и грустить – невозможно, ведь каждое утро под горловой протяжный крик муэдзина, созывающего людей на намаз с балкона минарета, над городом восходит радостное солнце и пробуждается жизнь.

В самом центре города, на берегу Каспийского моря, самого теплого и самого нежного на планете, рядом с нами загорает веселая компания молодых мужчин, они зовут играть в водное поло. Моя душа дельфина радостно откликается на приглашение. Лица у всех загорелые, глаза горят азартом и приглашением на необременительное общение. Крепкие загорелые тела, переполненные силой, искрящиеся на солнце, рассекают воды Каспия. Это все – молодость, молодость, молодость!

Выходим из воды на берег, знакомимся с ребятами, они усаживаются около нас, шутят, искрят безобидными анекдотами, похоже – нескончаемыми. У самого смешливого парня с изумрудными глазами, сверкающими из под густых девичьих черных ресниц, похоже, феноменальная память.

Когда весельчак отходит искупаться, из той-же компании, расположившейся рядом, отделяется молодой человек и подходит к нам.