Истории фейри. Железные земли - стр. 12
И все же иногда Ройбену хотелось верить, что она тоже обдумывает продление мирного договора между их дворами. Даже с ее значительным численным превосходством война означала потери.
– Прибыл посланник Благого двора, господин, – повторила Дулкамара, серебряные подошвы ее сапог звенели при каждом шаге. Ройбен слушал, как конец фразы отражается от стен снова и снова, как насмешка: господин, господин…
– Впусти его, – приказал Ройбен, задумчиво прикладывая палец к губам. Он бы хотел знать, была ли Кайя уже в зале, одна ли.
– Возьму на себя смелость сообщить, что посланник – она.
Ройбен поднял на нее взгляд, в котором светилась неожиданная надежда.
– Пусть войдет.
– Да, господин.
Стража отступила, позволяя посланнице подойти ближе. Она была облачена в снежно-белые одежды и совершенно безоружна. А когда фейри подняла на короля взор, ее серебристые глаза сверкнули, точно зеркало, отражая его лицо.
– Добро пожаловать, сестра, – слова, казалось, похитили весь воздух из его легких.
Волосы ее были коротко острижены, белым ореолом обрамляя лицо. Поклонившись, она так и не подняла головы.
– Лорд Ройбен, моя госпожа шлет вам приветствие. Она опечалена, что приходится воевать против своего верного рыцаря, и просит вас пересмотреть свое опрометчивое решение. Вы все еще можете передумать, сдаться и возвратиться к Светлому двору.
– Этин, что случилось с твоими волосами?
– Это в память о брате, – ответила она, так и не поднимая головы. – Я отрезала их после его смерти.
Ройбен молча смотрел на нее.
– Каков будет ответ? – осведомилась Этин.
– Скажи ей, что я не передумаю, – резко отозвался он. – Не отступлю и не сдамся. Можешь передать своей госпоже: узнав вкус свободы, я больше не считаю возможным служить ей. Можешь также сказать, что ничто в ней больше не привлекает меня.
Этин сжала зубы, будто пыталась удержать рвущиеся слова.
– Мне было приказано остаться, чтобы присутствовать на церемонии коронации. С вашего позволения, конечно.
– Я всегда рад твоей компании, – сказал Ройбен.
Не дожидаясь разрешения, Этин покинула зал. Когда в двери вошел камергер, широко, зубасто ухмыляясь, Ройбен попытался выкинуть из головы мысль, что последнее время ему больше удается радовать своих врагов, чем друзей. И это дурное знамение.
Корнелиус прислонился спиной к шершавому стволу вяза, растущего у входа на кладбище. Он старался сосредоточиться на чем-то другом и перестать думать о холоде или о железной кочерге и катушке с рыболовной леской, которые он сжимал в руках. Белую, сливающуюся со снегом одежду он вывернул наизнанку, на случай если бред из книг все же работает, и натерся сосновыми иголками, чтобы скрыть свой запах. Корни надеялся, этого будет достаточно в такую темную, беззвездную ночь.