Истории будущего - стр. 5

Конечно, пересекать границы дисциплины не менее рискованно, чем было в старину путешествовать по Шелковому пути. Приходится идти на компромисс между локальным знанием и общей картиной. Надеюсь, что понимание благодаря различным точкам зрения уравновесит случайные потери – в четкости, в нюансах или в строгости описаний. Квантовый физик Эрвин Шредингер хорошо охарактеризовал эту дилемму в предисловии к книге «Что такое жизнь?», междисциплинарной работе, вдохновившей Фрэнсиса Крика и Джеймса Уотсона на прорыв в области исследований ДНК. Признавая, что он не биолог, но пребывая в убеждении, что физика способна многое предложить биологии, Шредингер писал: «Я вижу лишь один способ справиться с этой дилеммой (иначе наша истинная цель будет утрачена навеки): кто-либо должен взять на себя синтез фактов и теорий, даже полученных из вторых рук и неполных, рискуя выставить себя глупцом» [6].

Моя книга изучает будущее в том же духе. Она нацелена на то, чтобы сделать наше понимание будущего «довольно скрупулезным», однако, сколь это ни парадоксально, предлагает широкий охват и рассматривает будущее с разных сторон. Она показывает, как мы пытаемся понять будущее, как люди и другие живые организмы норовят управлять своим будущим, как мы, люди, стремимся подготовиться к наиболее вероятному будущему и наконец как мы, люди, воображаем будущее нашего собственного вида, нашей планеты и даже вселенной.

Почему историк пишет о будущем? Разумеется, большинство историков придерживается прошлого – совершенно справедливо, по мнению Р. Дж. Коллингвуда. «Задача историка, – заявлял он, – состоит в том, чтобы познать прошлое, а не в том, чтобы вызнавать будущее; всякий раз, когда историки говорят, что могут предсказывать будущее до того, как оно наступит, мы вправе с уверенностью утверждать, что что-то на самом деле не так с основополагающим пониманием истории». Большинство историков согласится с этим мнением, но довод Коллингвуда все-таки странен: ведь изучение прошлого – это ключ к большинству форм мышления о будущем. Именно поэтому с маститым историком соглашаются отнюдь не все. Так, историк Э. Г. Карр признает, что его коллеги не в силах предсказывать конкретные события, но настаивает на том, что они могут выявлять крупные исторические закономерности и тенденции, сулящие «некие общие ориентиры будущих действий, одновременно… насущные и полезные»^>8. Конфуций одобрил бы эти слова, ибо сам он наставлял: «Когда я говорю вам о чем-нибудь, что совершилось в прошлом, вы [уже] знаете, что последует в будущем»