Исторические повороты культуры: сборник научных статей (к 70-летию профессора И. В. Кондакова) - стр. 60
При обсуждении проблем культурной политики вопрос о традиции и инновациях, о преобразовании старого в новое сохраняет свою актуальность: «старое» по мере развития сохраняет в новом бытии некоторые рудиментарные формы, но как целостная система «рано или поздно» уходит в небытие. «На рубеже исчезающего и возникающего образуется переходное состояние, длящееся иногда десятилетия, иногда столетия, а иногда и тысячелетия», – замечает М. С. Каган[111]. Таким образом, звучит вывод в его размышлениях, «становление – это ветвь процесса развития», и, «если эволюционный путь развития является процессом изменений в пределах определенного бытия, а революционный – одновременным растворением бытия в небытии и превращением небытия в другую форму бытия, то переходное состояние есть противоречивое сцепление разрушающейся и нарождающейся форм бытия»[112].
Подобное методологическое объяснение невозможно игнорировать при анализе современных процессов, происходящих в России, культура которой находится в переходной стадии своего развития и эта «системная переходность» пронизывает буквально все сферы жизнедеятельности людей, проявляясь на разных уровнях культуры.
Принятие «Основ государственной культурной политики» помогло преодолеть затянувшуюся ситуацию неопределенности в отношении трактовки культуры и это представляется важным, поскольку периоды интенсивных изменений (социально-экономической и политической системы) и обновления социокультурной парадигмы заострили вопрос о выборе стратегии развития страны.
Дело в том, что новая парадигма зачастую выливается в возвращение к давно уже известным (или забытым) идеям и концепциям и хорошо, если это возвращение выступает творческим актом и созиданием, осуществляемым для различного и посредством различного. Не менее очевидным является и то, что динамика изменений в культуре – это далеко не всегда творческое саморазвитие, поддерживаемое механизмами культурной политики, Чаще всего, это решение, базирующееся на потенции появления имманентных модусов, траекторий, интуиций[113]. «Разбегание траекторий», как и возвращение к забытым моделям и практикам, содержит свой «скрытый алгоритм, управляющий случаем». Возвращение – это «своего рода статистическая регулярность, как при подсчете вероятности»[114]. Такое объяснение следует принимать во внимание и трактовать как возможность удержания национального социокультурного пространства в контурах традиции, но традиции «живой», наполняемой новыми активными потенциями «возвращения».