Источник - стр. 2
– О, смотри, вот ещё один! – весёлый молодой голос. – Этот весь в дерьме, – меня толкают носком сапога в бок, – видать, живот распороли, а он ещё полз.
– Давай его к остальным, надо быстрее всех сжечь, пока снова не началось! – этот голос постарше.
С трудом открываю глаза. В это время меня хватают за ноги и куда-то волокут. Хватаюсь за ближайшие кусты. Как-то совсем не хочется, чтобы меня сожгли с остальными.
– Живой!.. – удивлённый голос обрывается.
Рядом со мной падает молодой парень со стрелой в груди. Бедняга, он даже не успел вскрикнуть, так и лежит теперь с распахнутыми, удивлёнными, но уже ничего не видящими глазами. Где-то рядом раздаются крики, лязг оружия. Подняться бы, посмотреть, но голова словно налита свинцом, сил нет её поднять. Только отмечаю, что уже расцвело. Перед моим лицом останавливаются грязные сапоги.
– А на этом одёжа вроде целая, только выпачканная вся, – голос сиплый, неприятный.
Меня перевернули на спину, подёргали одежду.
– И как это снимается? – надо мной навис мужик в лохмотьях с гнилыми зубами. – Опять иномирские штучки! О, да он живой! – мужик, наконец, увидел мои открытые глаза.
– Крут, что ты там возишься? – послышалось сбоку, к ним подошёл ещё один мужик в лохмотьях, пригляделся. – Бери мальчишку, на месте разберёмся.
– Но он весь в дерьме! – почти взвыл незадачливый мародёр.
– Отмоешься! Поторопись!
Меня поставили на ноги. Можно подумать, от него самого несло фиалками, такого амбре я ещё никогда не чувствовала. Может, от этого самого запаха, а может, оттого, что положение моей головы так резко и бесцеремонно изменили, я снова потеряла сознание. В себя пришла, когда с жалобным скрипом захлопнулась дверь сарая.
– А если его зверь сожрёт? Его же, почитай, уже дней пять не кормили, – донеслось из-за запертой двери.
– Да плевать мне. Если Брул возомнил себя нашим командиром, пусть сам раздевает этого мальчишку и моет заодно. Этот иномирянин нужен ему, не мне. А после того, как пришлось его тащить, самому помыться не помешает.
Зверь… Я с трудом сделала попытку осмотреть сарай, по возможности, не шевеля головой. Про какого они зверя тут говорили? Где-то рядом звякнула цепь, и надо мной, роняя слюну, склонилась огромная морда собаки. Собака зарычала. Её коричневая всклокоченная шерсть торчала во все стороны, а на шее виднелся ошейник. Вот, значит, кого не кормят. Такой здоровый, неужели эту самую цепь порвать не смог? Я протянула руки к ошейнику.
– Мне, похоже, тут каюк, а ты сбежать сможешь, – прошептала, надеясь, что собачка размером с маленькую лошадку не отгрызёт сейчас эти самые руки.