Источник - стр. 47
– Твой сын? – спросил Куллинейн.
– Нет.
Куллинейн остался в растерянности. Ясно, что юноша жил в этой комнате. Ясно, что тут же жила и дочь Райха. Он бросил взгляд на ее руку в поисках обручального кольца и, должно быть, покраснел, потому что Райх внезапно расхохотался:
– Ох этот юноша!
Его дочь тоже засмеялась, и Куллинейн смутился, как человек, которому рассказали анекдот, смысла которого он не понял.
– Здесь, в кибуце Макор, – объяснил Райх, – мы с самого начала решили, что наши дети будут жить вне дома. И пока они были малышами, мы взяли двух мальчиков из разных семей и двух девочек, тоже из разных семей, и поселили их вместе в одной комнате. Где им и предстоит обитать до восемнадцати лет.
– Ты имеешь в виду…
– Да, – сказал генерал. – Это кровать моей дочери. А та – молодого человека, которого ты только что видел. Сам ты сидишь на кровати другой девушки. Вон там размещается другой юноша.
Куллинейн сглотнул:
– До восемнадцати?..
– Естественно, в этом возрасте все заканчивается, – произнес Райх. – В восемнадцать все идут в армию. Там ребята и девушки встречают других сверстников, и у них возникают совершенно нормальные семьи.
– То есть они не… – Куллинейн с трудом мог сформулировать свой вопрос.
– Дело в том, – начала девушка, – что мы почти никогда не выходим замуж за ребят из нашего кибуца. Мы их слишком хорошо знаем.
Куллинейн посмотрел на стоящие бок о бок кровати:
– Могу себе представить.
– Что же до другой проблемы, которая вас беспокоит, – продолжила эта обаятельная девушка, – то я живу в Макоре восемнадцать лет, и за все это время у нас были только две беременности и один аборт. А вот в средней школе, в которой я училась в Вашингтоне, их было в десять раз больше – всего за год. А девчонкам там было по четырнадцать лет.
Внезапно в этой маленькой комнате перед Куллинейном возник облик его сестры из Чикаго. Эта глупая баба нарожала трех дочерей, и к тринадцати годам все они под ее руководством превращались в преждевременно созревших Клеопатр – губная помада, перманент и какие-то прыщавые юнцы рядом. Юность его племянниц пролетела быстро и незаметно, и к шестнадцати годам каждая из них таскала в сумочке презервативы на тот случай, если спутник забудет о них. Им было бы трудно понять слова Тедди Райха и его дочери – тут совершенно по-иному воспитывали детей, и только сейчас Америка начала следовать по этому пути. Его размышления прервались, когда в комнату вернулся молодой человек, чисто выбритый, но все так же в шортах. Несколько смущаясь, он оделся и отправился на общее собрание, которое проходило в школьном здании.