Источник - стр. 12

– Ясно. Но ты не поможешь мне ее найти?

Мама обезоруживающе улыбнулась.

– Я и так помогаю, девочка моя.

Дверца с моей стороны распахнулась – шофер стоял снаружи и посторонился, чтобы дать мне пройти. А я словно оцепенела… я не могла себя заставить проститься с матерью. Она слегка дотронулась до моей щеки, откинулась назад и сняла со своей шеи медальон. Когда она надела украшение на меня и застегнула крохотный замок, я почему-то ощутила себя окруженной заботой и любовью. Она мягко подтолкнула меня.

– Пора. Ты меня увидишь. Очень скоро, Мерси. Я обещаю.

Я вылезла из машины и обнаружила, что мы припарковались возле южной стороны парка Форсайт. Мой велосипед, лежавший в багажнике лимузина, послушно дожидался у тротуара. Внезапно я ощутила прилив вдохновения и вскинула руку, не позволяя шоферу закрыть дверцу.

– Тот человек, старик!.. – громко прошептала я, вспомнив, что мы бросили труп бедняги в зарослях сорняков.

Мать наклонилась ко мне.

– О нем давно позаботились, – ответила она.

Шофер захлопнул дверцу. Я проводила отъезжающий лимузин взглядом, опираясь на велосипед. Мне с огромным трудом удавалось справиться с коленями, которые прямо подкашивались. Вой сирены вывел меня из ступора: мимо промчались «Скорая помощь» и полицейский автомобиль. Я не сомневалась, что они едут к пороховому погребу. Примерно спустя минуту пронеслась вторая полицейская машина. У нее тоже были включены сирена и мигалка, но двигалась она не столь стремительно. Когда она поравнялась со мной, пассажир повернулся и уставился на меня в упор. Следователь Адам Кук – а это был именно он – узнал меня.

Я брела по аллее, ведущей к дому, и катила рядом с собой велосипед. Неожиданно я подумала, что особняк, в котором я выросла является банальной декорацией. Театр лжи. Может, мебель и стены созданы из вполне реальных дерева и кирпичей, но они какие-то ненастоящие. Аромат духов моей матери до сих пор окутывал меня. Она жива. Жива! И это – единственная реальность и правда. А то, что я раньше знала о ней, о моих родных, о собственной жизни, уже превратилось в фальшивку. Тьма стиснула мне сердце: я почувствовала к Джинни ненависть. Раньше я старалась избавиться от досады и обиды на мою двоюродную бабку, но теперь мысли о прощении испарились. Какое еще прощение! Завтра пойду поплясать на ее могиле. Она украла у меня силу. Такое трудно забыть. Но то, что она украла у нас Мэйзи нашу мать! Вот чего я никогда не прощу. Я даже принялась молиться о том, чтобы душа Джинни никогда не нашла себе ни секунды покоя – и не важно, куда она отправилась после смерти.