Истинная. Ты моя навсегда - стр. 7

Керниол исчезает в ночной темноте, кучер выполняет задание и тоже убегает. Я остаюсь одна перед теплым согревающим костром. Почти таким же, как присутствие Керниола.

Проклятье! Опять эти дурные мысли!

Ругая себя, я совсем не замечаю, как ко мне подлетает черная птица, скидывает мне письмо и словно исчезает. Внутри начинает ворочаться противный червячок тревоги. Смотрю на письмо. Я знаю этот почерк. Это Зордан.

Трясущимися руками распечатываю конверт, успевая прочитать лишь маленькую строчку.

“Мару жива и здорова. Но это пока…”

– А что там у тебя такое? – раздается над ухом вопрос Керниола.

Сердце уходит в пятки, пальцы сжимаются, сминая письмо, которое я тут же прижимаю покрепче к себе, чтобы спрятать.

– Единственное, что у меня есть как напоминание о моей сестре, – выпаливаю первое, что приходит мне в голову. – Отберете?

Он выпрямляется и, аккуратно обхватив меня за плечи, разворачивает меня лицом к себе:

– И зачем мне это? – вопросом на вопрос отвечает Керниол.

– Чтобы сделать мою жизнь еще более невыносимой? – озвучиваю часть своих мыслей я.

– Но ведь она все равно лучше, чем казнь, неправда ли? – продолжает череду вопросов оборотень. – Дай мне свою руку.

Заметил? Внутри все сжимается… Что будет, если он узнает, что мне пишет альфа моего клана. Ведь меня же приговорили к смертной казни за шпионаж и предательство. Что, если оборотень подумает, что я и сейчас пытаюсь шпионить?

Протягиваю одну руку, а второй стараюсь как можно незаметнее засунуть письмо в карман. Хорошо, на мне мое любимое платье, в которое я вшила не менее четырех карманов – удобно, когда нужно захватить с собой разные штуки, как, например, сборы или артефакты-глушители. Получается почти незаметно, особенно когда это что-то мелкое.

Керниол качает головой:

– Другую, – приказывает он.

Вытягиваю и другую. Проверяет, что у меня действительно в руках ничего нет?

Но оборотень удивляет: он аккуратно обхватывает мою кисть своими длинными, сильными пальцами. Я чувствую, что ему приходится сдерживаться, чтобы сделать это настолько нежно и невесомо, он явно привык держать в руках оружие.

Кажется, каждый миллиметр кожи, которого касается оборотень, начинает гореть, но не болью, а волнительным ожиданием, чтобы оборотень продолжал и дальше прикасаться. Это пугает. Это нелогично. Это неправильно в конце концов!

Керниол переворачивает мою кисть ладонью вверх и смещает свою ладонь к кончикам моих пальцев, задевая ожог. Я невольно цыкаю, чуть вздрагивая. Между бровей оборотня появляется складка, особенно сильно выделяющаяся в отсветах костра.