Истина где-то рядом - стр. 24
А, с другой стороны, какая вообще может существовать правда, которая была бы неизвестна сильным мира сего? Все всё про всех знают, и ничего ни от кого невозможно утаить.
– Правда? – переспросил Данила.
– Да, правда. Истина, знание которой способно перевернуть весь мир. Нельзя, чтобы это попало не в те руки.
Истина где-то рядом, подумал Данила, вспоминая свой собственный излюбленный девиз, позаимствованный им из «Секретных материалов». Вот только какую истину имеет в виду Олег Макеев? Секретный договор с инопланетянами? Планы уничтожения Земли космическими агрессорами? План колонизации чужаками мира людей? Или вообще что?
– Но откуда вы так уверены, что уже не передали запись не в те руки? Может, я как раз и есть тот, к кому флэшка не должна попасть? Что если я работаю на «них»? Что вы вообще обо мне знаете? Вы даже не знаете моего имени.
– Вы профессор Берковец, известный блогер и журналист. Вашими репортажами пестрит весь интернет.
Олег Макеев произнес все это таким тоном, будто бы это должно было все разъяснять, и Данила невольно почувствовал себя польщенным. Вот она, слава журналиста. Его знали в лицо, знали его имя, точнее, ник, под которым он был известен в сети. Что ни говори, а это льстило. Но это так же и настораживало.
– И что же это вам говорит? – спросил Данила. – Где гарантия, что я работаю не на «них»?
Он снова произнес это загадочное слово «них». Не правда ли, это придавало любой теме определенную остроту. Всегда, когда происходит что-то ужасное и необъяснимое с точки зрения здравого смысла, всегда появляются «они». Это слово всегда символизирует некую безликую и абстрактную темную сторону, олицетворять которую может кто угодно. В термин «они» каждый вкладывает что-то свое, зачастую собственную паранойю. Но почти всегда этот термин подразумевает какую-то теневую тайную организацию, стремящуюся к безграничной власти над родом человеческим, а быть может, и вовсе стереть его с лица Земли. Одним словом, «они» – это всегда враги народа, государства или вовсе всего рода человеческого.
Ответ Макеева был так прост, что Данила на мгновение даже испытал растерянность.
– Я доверяю вам, – сказал раненый.
Как же это наивно и беспомощно звучало.
– Как же вы можете мне доверять, когда не знаете ни моих целей, ни моих стремлений?
– Вы моя единственная надежда.
Данила почувствовал жалость к раненому. Либо он настолько чувствует себя обреченным, что готов передать ценный материал первому встречному, либо… Либо что? Это вообще походило на акт отчаяния. Чисто человечным поступком было бы сейчас успокоить раненого, заверив, что Данила непременно исполнит его просьбу, и передаст флэшку кому нужно. Но у Данилы почему-то не поворачивался язык сказать так. Может, он не хотел обманывать умирающего, не хотел воспользоваться его заблуждением, его наивностью. Он открыл было рот, чтобы так и сказать, но вместо этого произнес: