Испытательный срок для киллера - стр. 25
Напротив дома на улице Верности у магазина сутулый мужик в рваном ватнике и шапке, надвинутой на глаза, скалывал лед. Пришел он часа в три, принес лом, скребок, работал не спеша, часто присаживался на лавочку покурить. В один из таких перекуров проходившая мимо пенсионерка взялась учить его правильно скалывать. Он поглядел на нее из-под шапки и миролюбиво сказал:
– Проходи, бабка, не мешай работать.
Так прошло часа полтора. В половине пятого в наступающих сумерках показалась пара: мужчина, росту невысокого, но коренастый и пузатый, и женщина, высокая, хорошо одетая, с надменным выражением лица. Так и есть: они! Ишь ты, какая баба. Из себя видная, в ушах цацки дорогие висят. Себя высоко ставит, всех людей мелко видит. А кто ты есть-то? Шалава, да и только. Спишь с мужиком за деньги, ни за что не поверю, что с этаким козлом по любви можно. Он ей попользуется сейчас, да к жене пойдет в семейный дом, а эта туда же, строит из себя королевну! Чего же это они на автобусе приехали? Наверное, не хочет машину здесь ставить рядом, чтобы никто не увидел.
Мужик посмотрел на часы и стал неторопливо собирать свой инструмент. Вот хорошо сейчас, никому ни до кого дела никакого нету, не то что раньше, в советские времена, сразу бы прибежали: кто такой? Дворник? Из какого ЖЭКа? Он зашел во двор магазина и бросил лом и скребок за ящики, потом перешел улицу по переходу на зеленый свет и зашел в нужную парадную. Так, минут сорок прошло, надо думать, они уже в постели. Ох уж эти пятиэтажки, вечно кто-то по лестнице шастает. Он подошел к двери квартиры на третьем этаже и прислушался. Днем он уже проверил эту дверь, смазал петли растительным маслом, поэтому они и не скрипнули. Проникнув в коридор, Халява замер и снова прислушался. Из комнаты доносились недвусмысленные стоны и вскрики. Он ухмыльнулся: пускай себе последний раз потешатся. Увидев в прихожей стул, передвинул его в темный угол за вешалкой, где его нельзя было заметить, и тяжело опустился на стул, приготовившись ждать. Что-что, а ждать он умел. Минут через двадцать в комнате стихли, стоны и крики сменились умиротворенным воркованием. Судя по интонации, мужчина что-то попросил. Скрипнули пружины дивана, женские шаги приблизились к двери. Халява поднялся со стула, подобрался. В дверях показалась обнаженная женщина. Белая кожа светилась в полутьме прихожей, темные волосы змеились по плечам.
«Хороша, стерва!» – подумал или, скорее, почувствовал Халява, сглатывая неожиданно заполнившую рот слюну.
Он резко шагнул к ней. Глаза ее расширились от ужаса, она хотела закричать, но огромные обезьяньи руки сами нашли горло и схватили, сжали, удержали ее крик. Халява любил такую работу. Делая ее, он всегда разговаривал с жертвой, уговаривал не кричать, не царапаться, не сучить ногами, но сейчас рядом в комнате был мужик, и приходилось делать все тихо-тихо. Глаза у бабы вылезали из орбит, лицо посинело, Халява нащупал хорошо известный ему позвонок, сжал посильнее, в горле хрустнуло, и баба обмякла в его руках.