Испытание реализмом. Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя) - стр. 67
Уже писалось, что язык является одним из главных достоинств прозы Полякова, подтверждая наблюдение, что только поэты могут писать прозу, в которой каждое слово имеет вес, несет повышенную нагрузку, как в стихах, где слов на странице текста во много раз меньше, чем на странице прозы. Язык Ю.М. точен, отшлифован, и в то же время автор не чурается современной лексики и вульгаризмов. Это безжалостный язык человека, живущего без иллюзий – по отношению к себе и другим.
Но главным для меня в последней, завершающей части романа «Гипсовый трубач», имеющей подзаголовок «Конец фильма», становится художественное открытие автором, так сказать, алгоритма времени как времени оборотней и симулякров: ничто не остается таким, каким представляется в начале, каким оно хочет казаться и каким мы его видим исходя из прививаемых обществом стереотипов. Не есть ли это тот самый «культурный код эпохи», поиском которого был озабочен Витек из самого популярного поляковского романа «Козленок в молоке»?
Одно остается сказать: не верь глазам своим и думай, читатель, думай…
Неблагодарна, однако, стезя сатирика, особенно ярко талантливого, во все времена.
П.В. Калитин
доктор философских наук, профессор НИЯУ (МИФИ), председатель комиссии по критике и литературоведению МГО СП России
«Расчисленный хаос бытия»
I
Энциклопедия реальности в романе
«Гипсовый трубач»
В современном русском, скажем так, реализме царит странная: по своей хамовато=молодцеватой и – убийственной! – наивности – атмосфера, ей-ей, весьма успешно буквализированная З. Прилепиным: «Реальность очевидна, она вопиет о себе, ни к чему лезть в книгу, чтобы раскрыть свои светлые очи и познать все (! – П.К.). Все видно – иди и смотри». И без каких-либо «скрытых смыслов» (см. эссе «Кто виноват – колобок?» – простим «всеведущему» автору хотя бы невежественную тавтологию в последнем выражении…) Перед нами – настоящий, ядреный апофеоз эсхатологически- и – порнографически: обессмысленного! – реализма, закономерно да и органично предполагающего Россию как «свеже-убиенного животного на бойне: четыре ноги вверх, внутренности настежь – хоть подходи и руки грей» (из того же эссе).
Нельзя не подчеркнуть, что по праву, получается, патологоанатомическому (как минимум!) едва ли не самый премированный и «наибольший» на сегодня национальный реалист, мало сказать, с осознанной циничностью – и просто элитарно! – афиширует свой всевсепостигающий и аж «тепленький» абсурдизм: с одними «открытыми глазами» – «это не каждому дано» (см. эссе «Печальный плотник, сочиняющий стихи»)…