Испытание реализмом. Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя) - стр. 52

Герои Полякова с первых повестей говорят так, что хочется запомнить и даже записать. И от произведения к произведению их язык все гуще и афористичнее, и создание надтекстового афористического пространства у Полякова прогрессирует. Если в «Ста днях до приказа», написанных в 1980 году, один афоризм приходился на 2,67 страницы текста, то в произведениях девяностых годов («Демгородок», «Козленок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег…») этот забавный частотный показатель достигает феноменальных значений: один афоризм на 1,91; 1,50; 1,31 и 1,44 страницы соответственно.

«В России множество малых народов, но нет мелких» (это из записных книжек).

«В России никогда не встречали и не провожали по форме носа или цвету волос, а только – по уму и верной службе Отечеству».

«Такой терпимый к иным племенам и незлопамятный народ, как наш, еще поискать!»

«Вырвать страницу из учебника истории – еще не значит разрушить связь времен».

Или вот о правосудии. «На Верховный суд надеются только идиоты и бандиты». «Когда не хватило доказательств, это означает только одно: у подозреваемого хватило денег». «Если в России всех, кто нарушает закон, посадить в тюрьму, никого не останется, чтобы передачи носить…» «Мы живем в стране торжествующего зла, которое возможно лишь при добром уголовном кодексе. У нас нежнейший уголовный кодекс, его, наверное, долгими тюремными ночами писали рецидивисты-интеллектуалы». «Вы что, не знаете наших судов? Там, если проплатить, женщине дадут срок за мужеложство!» «Адвокаты аморальны по роду деятельности. Сегодня защищают мать Терезу, завтра – Чикатило. Причем с одинаковым усердием». «Деньги не нужны только мертвым».

«Советское не значит худшее». «Европа не любит Россию, как уродливая коротышка – рослую красавицу».

Или вот такое, из записной книжки, созвучное моим ощущениям: «Чем хуже дела у России, тем острее я чувствую себя русским».

«Во времена моего детства вздрагивали при слове «еврей».

Сегодня вздрагивают при слове “русский”».

«Тот, кто не говорит «я русский» из боязни быть осмеянным, очень скоро не сможет говорить «я русский» из страха быть убитым».

«Общечеловеческие и национальные ценности противостоять друг другу не могут. Если они противостоят, то какая-то из ценностей фальшива…» «Отходчив русский человек, непростительно отходчив…»

5. Отмотаем нашу киноленту на четверть века назад, в 1991 год. В летних номерах «Юности» выходит полный текст повести «Парижская любовь Кости Гуманкова», который редакция напечатала с неохотой, ожидая от автора не иронической лирики, а зубодробительной остроты. А как же иначе – жить и читать газеты было интереснее, чем писать. Западные инъекции и советы, о которых мы потом узнаем, сродни вливанию чужой группы крови… Но страна бурлит, и мы бурлим вместе со страною.