Испытание на прочность - стр. 34

Приказ о назначении Пелисье главнокомандующим войсками «Антанты» в Балаклаву весной 1855 года привез генерал Реньо, личный посланник императора вместе с тридцатитысячным пополнением. Благодаря этому, общая численность союзных сил в Крыму достигла цифры в сто двадцать тысяч человек. Теперь осада Севастополя начиналась с удвоенной силой.

За те шесть месяцев, которые прошли с момента отъезда из Севастополя графа Ардатова, в городе произошли разительные перемены. Если в ноябре Севастополь еще сохранял определенные черты мирного города, волей случая вовлеченного в боевые действия, то уже к маю он был основательно потрепан осадой.

Здесь все, включая поблекшие стены домов и кривые улочки, недвусмысленно говорило о пришедшей в Севастополь войне. Сильнее всего ее приметы были заметны в южной части города, где чугунные ядра вражеских осадных батарей валялись тут и там на грязных щербатых мостовых, и идущие на позиции солдаты пренебрежительно пихали их ногами, выказывая тем самым свое презрение к смерти.

За прошедшие полгода люди так привыкли к непрерывному грохоту осадных батарей, разрывов бомб и свисту ядер, что полностью перестали обращать на это внимание. Они стали совершенно по-иному воспринимать смерть, которая из страшного слова теперь превратилась в назойливую муху, которая постоянно следовала за ними по пятам днем и ночью. Большинство севастопольцев выработали для себя какую-то особую философию, делавшую все страдания и невзгоды, связанные с войной, настолько привычными, что страх перед смертью отодвигался куда-то глубоко внутрь души человека.

Наступившая весна не принесла адмиралу Нахимову большой радости и уверенности в скорой победе. Сменивший на посту командующего Крымской армией князя Меншикова Михаил Дмитриевич Горчаков оказался ничуть не лучше своего светлейшего предшественника. Он так же, как и Меншиков, видел в Севастополе лишь ненужную обузу для сухопутной армии, на которую бездарно тратились и без того небольшие силы Крымской армии. Поэтому он сознательно назначил на место погибшего Корнилова не адмирала Нахимова, а генерала Дмитрия Ерофеевича Остен-Сакена, человека пунктуального и исполнительного в мелочах, но мало чем проявившего себя за время войны. Отправляя генерала в Севастополь, Горчаков дал ему первейший наказ о сохранении от напрасных потерь живой силы гарнизона, которая может понадобиться в дальнейшем для изгнания врага из Крыма.

Опытный в понимании того, что не было сказано большим начальством, но явно подразумевалось, Дмитрий Ерофеевич сразу уловил скрытую мысль командующего, но едва только он прибыл в осажденную крепость, как сразу же убедился в невозможности исполнения тайного пожелания Горчакова. На этом пути непреодолимой преградой стоял адмирал Нахимов, который ни за что не допустил бы оставления Севастополя противнику.