Исповедь женщины - стр. 7
– О, нет! Завтра же вы получите.
– Не знаю, как и благодарить вас. И, не подавая руки, она поклонилась и вышла. Стройная фигура ее еще раз мелькнула вдали, когда «трам» въехал на средневековую узкую улицу и встал. Я вышел, болтая со своими спутниками.
Странное впечатление оставила во мне моя новая знакомая.
«Что за тип?» думал я, вслушиваясь на память в ее печальный голос. Ее манера говорить, мысли, которые она облекала часто в изящную форму, заставляли думать, что на сей раз судьба меня натолкнула на далеко недюжинную личность. Я любовался ее движениями и приемами. Свое, более чем скромное, черное платье она носила с таким достоинством, сама печаль этих черных южных глаз так шла к ней! Рядом с этим – то и дело вскользь мысль о смерти… Точно тоскливая тема, проникавшая всю музыкальную пьесу.
Устала жить, или жизнь разбита?
Когда же было устать? Еще и тридцати лет нет?
Я оставался довольно долго в Монце; ходя по ее улицам и любуясь на остатки далекого прошлого, как вдруг на одном повороте столкнулся с Кропотовой.
– Неожиданность! И очень приятная! – проговорил я.
– Не думаю, – улыбнулась она.
– Почему?
– Я скучная. Да и оторвалась как-то от всего. Главное – от всего русского.
– Вы говорите, что давно не слышали русского слова. Но вы ведь читаете русские книги?
– Нет. Первое время я покупала лейпцигские издания, просмотрела все, теперь и этого не достать.
– Но зато переписываетесь с родными? – как будто без всякого намерения уронил я.
Она вздрогнула, повела на меня взглядом пристальным и в тоже время тревожным. Я понял, что дотронулся до больного места.
– Родных у меня нет, я совсем одна. Никого позади и никого рядом. Пустота кругом такая.
– Отчего же вы не вернетесь домой? Впрочем, виноват, может быть вы…
– Эмигрантка? О нет! – прервала она меня. – Так закисла, по русскому обычаю. Жаль оставить Италию, приросла к ней сердцем, – шутила она. – Вот вам новый литературный тип, разгадайте-ка, чего дурит барыня?
– И разгадывать не стану, сама скажет, если захочет.
– А вы значит привыкли, – как это в Петербурге и Москве делается. Чуть скучающая дама увидит писателя, сейчас же первым делом глаза закатит, а потом: «Ах, если б вы знали… Моя жизнь – это такой роман!» Случалось вам, верно, не раз слышать это.
– Бывало, – засмеялся я. – И все-то романы в том и заключаются ведь, что скучающая супруга наградит своего толстого мужа рогами и считает себя необыкновенной особой.
– А еще чаще, что и рога она наставила только в воображении. Вы думаете нет таких? А потом рассказывает. Я слышала, что разговаривать о грехах даже приятнее, чем делать их.