Исповедь старого молодожена - стр. 11
Дискотека предстала передо мной разноцветными пятнами, как у ранних импрессионистов. Тем не менее я сразу увидел ее, свою длинноногую Олесю, в том самом васильковом платье, в котором она в начале смены удаленно отправила меня в нокаут – в васильковом платье и в объятиях какого-то парня. Они танцевали, и его руки были значительно ниже ее ватерлинии. Руки были значительно ниже ватерлинии у него, а тонул почему-то я, опускаясь на знакомое илистое дно «все пропало». Я выскочил из клуба и потом полвечера по-есенински обнимал березу, хотя это вполне могла оказаться и сосна.
А когда я наконец отпустил березу, по совместительству сосну, под соседним деревом я вдруг снова увидел их – свою длинноногую Олесю в васильковом платье и того парня. Они сидели рядышком на пеньке, неудобно свешиваясь каждый со своей стороны, и целовались. Я полез в задний карман (о, если бы там был пистолет!), достал очки и надел их, чтобы в последний раз увидеть свою Олесю и навсегда унести ее образ в юдоль печали. На пеньке в объятиях розовощекого парня сидела совершенно незнакомая мне длинноногая девушка в васильковом платье. Увы, мир коварен: васильковость платья не является исключительным свойством девушек, по которому их можно отличить сослепу. Равно как и длинноногость.
Поняв свою ошибку, роковую, как и все мои ошибки, а иначе какой смысл ошибаться, я бросился обратно на дискотеку, но двери клуба были уже заперты. В окрестных рощах раздавалось смачное чмоканье. Мне же оставалось лишь поцеловать дверь, привычно, в замок.
На следующий день мы прощались друг с другом у автобусов. В тот лагерь нас собрали из городов по всей стране и разъезжались мы, соответственно, на разных автобусах. Я подошел к Олесе (на этот раз это была точно она, я надел очки) и стал нашептывать ей что-то горячечное. По-моему, я даже хватал ее за руки.
– Поздно, поздно… – шептала она по-тургеневски, – а ведь у нас все могло получится, я так на тебя смотрела всю смену, а ты ничего не видел, ничего. Как же ты близорук…
Олеся была воспитанной девушкой, отличницей, очень начитанной, и я понимал, что про близорукость она говорит в переносном смысле.
Длинноногая Олеся села в автобус, шагнув сразу на третью ступеньку, а я думал о том, что хуже этого на свете уже ничего быть не может. В этот момент кто-то кашлянул у меня над ухом. Я повернулся. Рядом стояла врачиха. Она все слышала.
– А я ведь предупреждала: очки следует носить постоянно.
9. «Амаретто»
В начале девяностых я со своими закадычными друзьями детства Семой и Лешей Невидимкой познакомился на улице с девушками. Стояла лютая зима, мы выглядели как Дед Мазай без зайцев (зипуны и меховые шапки), девушки и того загадочней – как отступающие французы в 1812 году: на теле что-то модное с эполетами, а на голове бабушкин платок и рукавицы из «Морозко».