Исповедь одинокого мужчины - стр. 34
– Если ты еще раз, скотина, будешь бить молодых солдат, то попрощаешься с дембелем минимум на два года. Я тебя, быдло, в дисбат отправлю, там тебя научат правильно себя вести, – сказал напоследок замполит, чувствуя, что в этом случае эффективными могут быть только угрозы, а не призывы к сознательности.
Затем скомандовал нам обоим:
– Все свободны.
Со мной замполит так и не говорил. Видимо, у него как у человека, отвечающего за неуставные взаимоотношения в роте, были свои доносчики среди солдат.
К счастью, Секалов в дальнейшем меня не трогал, тем более что через три месяца я уже перебрался спать в другую роту, получил новую должность и мы с этим ингушом больше близко не сталкивались.
Необходимо отметить, что мои постоянные драки имели и положительный эффект. Постепенно все поняли в роте, что на меня где залезешь, там и слезешь. Дембеля и «дедушки» меня старались к своим личным работам не принуждать, благо у них был большой выбор среди остальных бойцов. А некоторых «черпаков» через полгода службы я уже и сам гонял, потому что пользовался уважением среди своих сослуживцев, и, видя это, старшина роты ставил меня иногда старшим в различных нарядах, когда не было рядом «дедов» и дембелей. Драки в роте через три-четыре месяца для меня практически прекратились. Стычки происходили только с теми старослужащими, которые меня не знали.
Однажды, ближе к зиме, вернулись в роту двое бойцов, командированных на целину. Они провели на уборке хлеба полгода – с весны до зимы.
Один из них был Хомхоев, чеченец, лет 25, мускулистый, жилистый, с длинным туловищем и короткими ногами, ростом под 190 сантиметров, не глуп, скорее всего, родился и вырос в городе и, возможно, учился в вузе. Он прослужил к тому времени чуть больше года, но чувствовал себя как «дедушк» а из-за того, что, во-первых, в роте господствовали кавказцы, а во-вторых, нрава был гордого и силен физически. Как-то в воскресный день мы впервые с ним столкнулись лицом к лицу. Выходные от будней у солдат отличались тем, что не было построений на плацу, занятий по боевой, политической и строевой подготовке, различных строительных, ремонтных и погрузочно-разгрузочных работ для части, для города, для воинских начальников. В воскресенье с утра, как правило, был просмотр программы «Служу Советскому Союзу», а затем небольшую часть людей (в основном от года службы и старше) отпускали в увольнение, а остальные должны были облагораживать казарму и прилегающую территорию. В тот день нам дали задание обновить пол в казарме. Необходимо было соскрести верхний слой деревянного пола, проолифить доски и покрыть их заново лаком. Мне командир отделения приказал принести стекло, чтобы потом его разбить на крупные части и острыми краями полученных осколков соскабливать верхний слой пола до белоснежной древесины. После этого пол пропитывали олифой и сверху покрывали бесцветным лаком. Такой пол был приятен глазу и долго сохранял свежий вид. Наше отделение быстрее остальных справлялось с работой, я трудился даже в удовольствие, потому что всегда люблю из старого делать новое, облагораживать, созидать. Но, к сожалению, другое отделение сильно отставало от нашего по скорости выполнения поручения. В том другом отделении числился Хомхоев. Он, конечно же, не работал. После получения задания от старшины Хомхоев расставил по равным квадратам все отделение и дал им задание, а сам куда-то ушел, но возвращался каждые полчаса, чтобы контролировать процесс. Иногда кого-нибудь пинал под зад, если тот халтурил и некачественно срезал верхний слой старого лака, при этом бранил молодого по-русски, но с акцентом, присущим своему языку.