Исповедь единоросса. Как я проиграл выборы - стр. 38
Для реализации отвоеванной «коммуникативной стратегии» мне был нужен список историй, которые можно было красиво разрулить и выйти победителем. Чтобы не иссякал поток благодарных посетителей в дверях общественной приемной и женщины при моем появлении по-грибоедовски кричали «ура!» и бросали в воздух чепчики. Я должен был стать специалистом по утвержденному ряду актуальных проблем, и предоставить топ-10 наиболее горячих тем могла только районная администрация.
Вот здесь и наступило время той самой «агитации и пропаганды». В районе нет тем для «актуальной повестки», сказали мне в первый раз, когда я пришел просить помощи. Мы не выиграем кампанию на выкапывании скелетов из шкафов – подтвердили большие партийные начальники. И протянули инструкции.
Проблемы на территории подразумевают наличие предыстории – кто-то сработал плохо или не сработал вообще, отчего проблема и обозначилась. Решать проблему – значит делать тайное явным и признаваться в косяках собственноручно отобранных и одобренных сотрудников, то есть все равно оказываться виноватым. Но это не так страшно. Самое неприятное – прочитать о проблемах своего района в СМИ. Попал в СМИ – лишился работы. Даже если СМИ призваны оказывать помощь. Даже если обратная связь снимает градус напряженности. Логику районных чиновников не переделать: СМИ – это конец карьеры, почти всегда. Ведь «Фонтанку», РБК, ЗакС. ру читают в Смольном и выше. Нерешенная проблема, масштабированная объективами телекамер, – подстава политического руководства на всем протяжении вертикали. Авторитет нашей власти, как известно, держится на отсутствии критики власти и вовремя найденных вредителях.
Назначать крайних в условиях постоянно меняющегося силового дискурса (честно передрал словосочетание у Пелевина) желающих не было, поэтому большинство районов не имело проблем, а большинство кандидатов – реальной повестки. Единственный лозунг, с которым кандидатам было положено ходить в народ, провозглашал принцип победы добра над злом: мы боролись за все хорошее против всего плохого, при этом набор «плохого» ограничивался исключительно деятельностью оппозиции. Так это выглядело на экране. В реальности «плохие» и «хорошие» вели сепаратные переговоры, договаривались о субподряде на «мочилово» нужного противника в обмен на кресло председателя профильного комитета ЗакСа и не чувствовали вины перед избирателями.
Однако даже из этих суровых правил «молчание равно карьера» оказались исключения: иногда проблемная повестка нужна, чтобы прощупать меру и степень предстоящей беды. Вот так и меня решили использовать в качестве наживки на больной теме нехватки муниципальных детских садов в городе. Вернее, я оказался в нужное время в нужном месте. Так я стал героем спасения детского сада № 25, расположенного по адресу Университетская набережная, дом 5, существующего по этому адресу с 1945 года и выселяемого арендодателем. Помещение сдает в аренду Российская академия наук, возглавляемая, по счастливому совпадению, заслуженным нобелевским лауреатом Жоресом Алферовым. Я на самом деле получил бинго, потому что это был не только большой политик, но и депутат КПРФ в Госдуме, которого можно было критиковать в период выборов по определению – как политического конкурента. Оставалось решить главную проблему – публично втянуть Алферова в эту историю и прочно связать его имя с решением о выселении. Операция «спасение» казалась предельно простой: государственное предприятие, возглавляемое коммунистом Алферовым, то есть получающее деньги из бюджета РФ, пытается выселить государственное дошкольное учреждение с 85 детьми на улицу! Была организована информационная волна в городских СМИ, стартом которой явилось открытое письмо, опубликованное в газете «Коммерсант». Вот оно (см. с. 72).