Исповедь авантюристки - стр. 15
– Мадемуазель! Проводите меня к ее превосходительству. Я как опекун госпожи Манкевич желаю сделать важное заявление вашей начальнице.
Через час весь Институт гудел от волнения. Чудесная, сказочная история. Несчастная, правда, не бедная сирота прямо из дверей Института идет под венец с добропорядочным и состоятельным человеком. Это ли не мечта каждой девушки!
Глава 4
– Я что-то тебя, голубчик, не пойму! – недовольно пожала плечами Нина Игнатьевна. – Ты что это, на несовершеннолетней жениться собрался?
– Почему же на несовершеннолетней? Ей уже восемнадцать!
– Ах, так ты о старшей говоришь! Батюшки! – Она обмахнула лицо платком. – Да ты как будто не в своем уме. Из этих сестриц только на младшенькую и смотреть-то можно, старшие до того неприглядные! И что ты в ней нашел? Никакой привлекательности, совершенно никакой! Да еще это воспитание институтское, сплошное жеманство, притворство. Научат жену разным наукам, будет мужу указывать, какие книжки читать! Ее покойница мать такая гордячка была, и тоже институтка!
– Маман! Мне моя избранница кажется верхом совершенства и привлекательности. Она не яркая красавица, но мне этого и не надо. Мне нужна верная и нежная супруга, и Аделия сможет стать ею.
– Да когда же ты успел разглядеть-то? – продолжала сердиться мадам Липсиц. Ее второй подбородок угрожающе колыхался. – Да разве я пригласила бы их в свой дом, если бы знала, во что это выльется?
– Матушка, позвольте вам напомнить, что решение пригласить девушек погостить у нас принадлежит мне. И решение о своем выборе я также принимаю самостоятельно.
– Ты хочешь остаться без моего благословения? – ахнула мать.
– Я не могу понять причину вашего недовольства моим выбором. Я думаю, вы недовольны именно тем, что не вы, а я сам нашел себе невесту. Простите, не угодил.
Сын сухо поцеловал матери руку.
– Надеюсь, что вскоре вы перемените свое мнение.
С этими словами он удалился. Мать осталась в раздражении и недоумении. Обидным казалось все: что решил жениться не на той, которую она предполагала в невестки, что без обиняков высказал ей свое мнение и что легко пренебрег ее нежеланием принять его выбор. Нине Игнатьевне нечем было припугнуть строптивого сына. Она не могла лишить его наследства, он был богат, гораздо богаче ее самой. Отсутствие благословения тоже не поколебало бы решения Антона. И немудрено, она иногда со страхом думала: «Да верует ли он в Бога?»
– Верую, матушка, верую, – смеясь, ответил сын, когда она однажды рискнула его об этом спросить. – Но только тогда, когда он мне в делах помогает!