Испорченный… Книга 2 - стр. 38
– Я не буду отвечать на эти вопросы, пока ты не отпустишь мою стаю, – сказала с нажимом. Все это время я злилась, повышала голос и эмоционально закипала, но на самом деле, изнутри была пожираема тревогой. За стаю. За Лерсона, чей испуганный голос до сих пор звучал у меня в сознании.
Кажется, Помпей оскалился, но, отстранившись, продолжил обрабатывать мои ушибы и раны. Когда он их перебинтовывал, я не выдержала и сказала:
– Я бы предпочел истекать кровью, чем вот это все.
– Что именно? – Помпей все еще злился. Вернее, ни на мгновение не переставал этого делать, но его ярость шла волнами. Сейчас казалась сильнее, чем раньше.
– То, что ты проявляешь свою ненормальную заботу. Раньше ты максимум бросил бы мне бинты и сказал бы, чтобы я сам полз зализывать свои раны.
– Раньше я считал тебя гребанным альфой.
– Ничего не изменилось. Да, у меня нет члена. И что? Это сразу делает меня немощным и слабым? Не способным самостоятельно залечить свои раны?
– Девка слабее альф, – я открыла глаза и увидела мрачное выражение на лице Помпея. Глаза пропитанные яростью и жесткостью. – Куда ты, все это время лезла, омега? У тебя мозгов нет?
– Повторяю – то, что у меня нет члена, ничего не меняет, – мне захотелось ударить Помпея, но пока я думала, как это сделать, он перевязал последний бинт и отошел. Сел на стол и подкурил сигарету.
– Это пиздец, как много меняет, – он выдохнул сигаретный дым. – Те недели, когда ты пропадал… пропадала, это были течки?
– Да, – буркнула.
– Охренеть. Блядь.
Я еще сильнее укуталась в одеяло. Принюхалась к себе. Пока что запах был слабым и течка почти никак не проявлялась, но меня нервировало то, что я не знала, как долго будет действовать тот укол.
– Почему ты сразу не рассказал… рассказала, кто ты? – в этом вопросе было нечто такое, что вновь меня закололо и заставило замереть. – Я зол на тебя. Восемь гребаных лет я считал тебя братом…
– Я бы так не сказал. В какой-то момент ты оттолкнул меня и поставил между нами черту. Ясно дал понять, что я тебе не ровня и, что я должен знать свое место, а оно было не рядом с тобой.
Нас ломало. И меня и его. Это даже проявлялось в разговоре. То, как Помпей постоянно менял окончания в словах, обращаясь ко мне, как к парню, а потом, как к девушке. И мне от лица девушки было говорить жутко непривычно. Можно сказать, что я заставляла себя это делать.
– То есть, ты считаешь, что ты был… была для меня никем? – Помпей струсил пепел с сигареты. Оскалился.
– Нет, не считаю. Но ты держал меня на расстоянии и это факт.
– Что же мне, блядь, нужно было сделать, чтобы ты этого расстояния не чувствовала? Я пустил тебя в свою стаю. Брал с собой на сходки. Приблизил к себе настолько, насколько мог. Поселил тебя в своем доме. Когда ты засыпала у меня на кровати, я тебя не прогонял. Перед твоим первым гоном, который, черт раздери, оказывается, был течкой, я ушел из собственной квартиры и неделю ночевал в убежище, разрешив тебе позвать девок, номера которых сам тебе дал. Я тебе тогда, блядь, лекцию прочитал о том, что трахаться нужно с резинками и дал тебе целую упаковку. А у тебя не нашлось и пары минут, чтобы сказать мне, что члена у тебя нет и резинки некуда надевать?