Исполняющий обязанности - стр. 27

Достаточно для чего? Но спросил я другое:

– Можно посмотреть?

– Разумеется, вы же хозяин, – но особого энтузиазма в голосе Войковича я не расслышал.

– Тогда я хочу посмотреть подземные этажи.

Мы вышли в вестибюль, где в особливом шкафу

Войкович взял пару керосиновых ламп, “Летучая мышь”. Ну, заодно поучусь и обращению с лампами.

Мы начали спуск.

– Это нулевой уровень, – сказал Войкович, при скудном свете сверху зажигая лампы. Одну дал мне. Перед нами была двустворчатая дубовая дверь с железными полосами для вящей прочности. А у меня – ключ, который я взял по совету Войковича.

– Нулевой уровень первоначально использовался для хранения предметов из тех, что выбросить жалко. Античердак. Сейчас здесь хранятся экспонаты музея.

– Их никуда не забрали?

– Не нашлось желающих. Всем музеям подобного рода не до жиру.

Ну да. В тусклом свете я различил картины, расставленные по особым стойкам, как велосипеды. Самих полотен не видно, они упакованы, но на некоторых, которым в стойлах не хватило места, можно было рассмотреть надписи “Ленин в Разливе”, “Калинин встречается с доярками”. В девяностых на подобные картины спрос упал. Сейчас, пожалуй, снова растет.

Неподалеку на полу стояли бюсты. Маркс, Ленин, Сталин. Большие бюсты.

– Бронза? – спросил я.

– Бронзовые распродали, ещё музейцы. Чугун.

Я поёжился.

– Плюс восемнадцать, – сказал Вергилий.

Мы вернулись к лестнице, спустились ниже, я отпер новую дверь.

Минус первый уровень ничем не поражал. Повсюду стояли длинные пустые полки – и мощные опоры, поддерживающие дом.

– Прежде, ещё при графах Карагаевых, здесь хранили вина. В бутылках. Вино, бренди, виноградная водка, шампанское. Всё – из местного винограда. После революции, правда, виноградники пропали, и пропали надолго. Пятнадцать лет назад ваш дядя начал экспериментировать, но, конечно, в миниатюре.

И в самом деле, около тысячи бутылок заполнили лишь малую толику помещения. Я взял одну. И бутылка, и этикетка были самыми простыми. Никаких дизайнерских находок. Пробка, тем не менее, настоящая.

Я вернул бутылку на место.

– Больше смотреть на этом уровне нечего?

– Разве что гигрометр. Плюс двенадцать. Влажность пятьдесят семь процентов. А больше нечего, – подтвердил Войкович, и мы вернулись к лестнице и её дверям.

Минус второй уровень можно было использовать, как кинозал. Или как бомбоубежище. Длинные скамейки поперек большого, на весь уровень зала. Человек двести поместятся. И пара отдельных комнат-клетушек, в роли туалетов.

– Так и есть, с конца сороковых тут было бомбоубежище, – подтвердил мою догадку Войкович.