Испепеляющий ад - стр. 1

Из Ростова-на-Дону Леонтий Артамонович Шорохов 10 ноября 1919 года выехал в Таганрог. Одет был не без щегольства: светло-серый тонкого сукна костюм, крахмальная рубашка, красный, с россыпью желтых, зеленых и синих горошин, галстук, касторовый плащ, такая же шляпа, длинный белый шелковый шарф. Удобно сидя у вагонного окна, поглядывал на бурую траву придорожных откосов, на проносящиеся мимо поселки, на заросший камышом берег Азовского моря, вдоль которого шел поезд.

Все складывалось удачно.

Соседями по купе были военные. Компания офицерская. Из случайно услышанных фраз следовало: едут по вызову Комиссии Полевого контроля. Сойтись поближе? Слишком коротка поездка – какие-то два с половиной часа. К тому же, несмотря на всю непринужденность Шорохова, на готовность вступить в разговор, на него эти господа посматривали презрительно и даже с обидой. Было понятно. Угадали в нем принадлежность к предпринимательскому сословию, а едут держать ответ из-за неладов с казенным имуществом. Что-нибудь сбыли на сторону. Это и набрасывало тень.

В пути проверяли документы. Так было и в Таганроге при выходе с перрона. Там сказали также, что всем приезжим надлежит зарегистрироваться в городском контрразведывательном отделении. Шорохов, впрочем, еще в Ростове узнал об этом правиле.

Привокзальная площадь встретила шеренгой лихачей. Кучера зазывали, издали кланяясь.

Отказался.

Шел не торопясь. Город выглядел мирно. У ворот – дворники в белых фартуках, на перекрестках улиц городовые. Тротуары заполнены разодетыми дамами, господами, офицерством в серо-зеленых, коричневых, черных, голубых, синих мундирах. На всем пути от вокзала не встретилось ни одного солдата, рядового казака. Жались по окраинным улицам. Белая военная столица.

А осень свое взяла. С каштанов, акаций листья облетели, на дубах висели ржавыми скрученными комками. День был тихий, солнечный, для поздней осени теплый. Шорохов расстегнул плащ, снял шляпу. Беспечно помахивал ею.

Стены заборов пестрели афишами. У некоторых из них он постоял:

«Театр “Аполло”. С 6 октября демонстрируется инсценировка цыганского романса “Почему я безумно люблю”. Драма в 5 актах. Участвуют: незабвенная Вера Холодная, О.Н. Рунич и П.Н. Худолеев».

«Зал ресторана “Палас-Отель”. Большой вечер юмористических рассказов. КАБАРЕ-ИНТИМ. Устроитель – артист киевских театров А.А. Волошин. Участвуют лучшие силы…»

«Новый театр. Премьера! Оперетта в 2-х действиях “Жрица огня”. Балет “Восточная пляска” под управлением З. Нелле».

У этой афиши он задержался особенно долго. Момент выбрал удачно: филеру, который тянулся за ним, было некуда деться. Ему остановка пришлась на середину забора, притом изрядной длины. Метался из стороны в сторону. Слежку Шорохов заподозрил, едва отойдя от вокзала. Теперь убедился окончательно.

Кто?

О его предстоящем приезде знали в трех учреждениях Таганрога. В Продовольственном комитете Всероссийского земского союза (приглашение было с указанием дня и часа визита). В Американской военной миссии. (На следующий день. Тоже с указанием времени.) В Городском отделении контрразведывательной части при главнокомандующем, поскольку представитель именно этой конторы в Ростове выписывал пропуск на въезд в Таганрог. Круг широкий. Утешительней всего было считать: усердствуют местные деятели. Выборочный контроль за приезжающими.

Как удостовериться? Пожалуй, только начав с посещения контрразведывательного отделения. Сколько-нибудь опасных документов при нем сейчас нет, мотивы приезда солидны. Арестовать здесь, в белой столице, могут, если на то пошло, где и когда угодно.

Контрразведывательное отделение размещалось на Петровской – улице ресторанной, магазинной, с богатыми особняками. Офицер, который принял там Шорохова, повертел в руках выданное в Ростове разрешение, не очень таясь (признак это был неплохой) заглянул в какие-то списки. То ли что-то в них обнаружил, то ли, напротив, не обнаружил. Хлопнул штемпелем по разрешению.

Слежка была и потом, когда он снова шел по Петровской. Филер держался на предельном расстоянии, но какие-то приметы удалось различить. Невысок, узкоплеч, в сером пиджаке, в галифе, в сапогах, бритый.