Испанец. Священные земли Инков - стр. 46
– Другой Виракоча? – удивился Молина. – Я не слышал ни о каком европейце, который бы до меня прибыл в эту страну.
– Ну так он существует. Я знаю, что существует.
– И где же он находится?
– Очень далеко.
– Как я могу его найти?
– Не знаю. Но я могу сделать так, что ты с ним поговоришь.
– Когда?
– Сегодня ночью.
Удивленный Алонсо де Молина повернулся к Чабче Пуси, молча наблюдавшему за происходящим.
– Что он говорит? – возмутился он. – Как я могу сегодня ночью разговаривать с кем-то, кто находится очень далеко?..
– Некоторые из «детей Грома» утверждают, что обладают сверхъестественными способностями, недоступными твоему воображению…
Испанец в нерешительности заерзал.
– Мне никогда не нравились колдовские дела, – сказал он. – И проделки шарлатанов… – Он сурово глянул на старика. – Если попытаешься меня обмануть, я покажу тебе, что моя «труба громов» может в два счета покончить с «сыном Грома».
– Угрожать смертью человеку моего возраста – это все равно, что мочиться в реку, – прозвучало в ответ. – И речному потоку ничего не прибудет, и мою печаль не приумножишь… – Он надолго замолчал, глядя на стену дождя, которая скрывала пейзаж по ту сторону входа в его пещеру, и наконец спросил: – Так хочешь или нет поговорить с другим Виракочей?
Андалузец долго смотрел на Чабчу Пуси: вид у того был как никогда отсутствующий и невозмутимый.
– Что скажешь? – спросил Молина.
– Не хочу ничего говорить.
– Почему?
– Никто не должен никому давать советов в подобном деле. Ты один несешь ответственность за свои поступки.
В тоне его голоса было что-то такое, от чего беспокойство Молины возросло, и он хотел было решительно отклонить предложение странного старика, однако любопытство вновь одержало верх, и, не желая упускать возможность спустя столько времени пообщаться с представителем своей расы, он слегка кивнул головой в знак согласия.
– Ладно! – сказал он. – Сделай так, чтобы я с ним поговорил, кто бы это ни был…
– Надо подождать, когда он уснет, – заметил старик. – Как только он уснет, его дух освободится и прилетит к нам.
Они стали ждать. Наступила ночь, дождь прекратился, теперь равнина оказалась во власти завывающего ветра, а внутри пещеры было слышно лишь легкое потрескивание огня; никто не осмеливался даже пошевелиться.
«Сын Грома» дремал. Он сидел абсолютно неподвижно, привалившись к стене, вблизи дымившегося костра, который отбрасывал тени на его изборожденное морщинами лицо, и был где-то очень далеко. И вот, уже ближе к рассвету, он встрепенулся, широко раскрыл рот, и из глубины его гортани раздался еле слышный голос, который прошептал на чистом кастильском языке: