Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов - стр. 163

Актуальность самосознания имеет, таким образом, практический характер, как и всякое полагание бытия происходит в области до-теоретического (в области «здравого смысла», замечает Шпет) и не может быть осуществлено теоретическими средствами. Но этот практический характер самосознания нельзя смешивать с нормативностью, т. е. морально-практическим характером, а также с инструментальностью практически-производящей деятельности: и в том и другом случае речь идет о «реальности» как намеренной «реализации» некой идеи или цели. Но в случае реальности как «реализации» мы все еще находимся в области предметных определений, поскольку речь идет о реализации конкретных целей и об осуществлении конкретных планов. Напротив, актуальность сознания не является результатом реализации конкретных намерений, как не является она следствием из рациональных оснований действительного.

Актуальность не следует также смешивать с определениями модальности «актуальное – инактуальное», каковые модальности вообще суть не характеристики бытия, а способы данности предмета в сознании. Там же, где речь идет о сознании акта, это различие неприменимо: если осуществляется акт сознания, он всякий раз актуально включает в себя знание о себе. Самосознание не является здесь диспозицией или потенцией, которая от случая к случаю может быть актуализирована, но оказывается до-рефлексивным знанием себя, которое должно быть принципиально понято как актуальность: «оно просто наличествует, оно – актуально, причем его актуализация и есть момент его признания, узнания, познания, знания» (Ед. хр. 3. Л. 39).

Возникает, однако, вопрос, почему это беспредметное и неинтенциональное знание составляет, по Шпету, особенность искусства как знания. Ведь ясно, что самосознание и заключенное в нем знание не ограничиваются сами по себе искусством, но являются фундаментальными определениями человека как самосознательной жизни. Шпет также подчеркивает, что этот элемент знания присущ самосознанию как таковому. Но в искусстве оно делается зримым, в то время как другие формы человеческой деятельности, а также теоретического и прагматического знания от самосознания абстрагируются, переводя его в предметное знание. Искусство, напротив, не показывает предметы, но сообщает об осознанных «состояниях» сознания посредством их воплощения. Хотя искусство также является деятельностью, производящей продукт, цель этой деятельности заключена в самой деятельности, в стремлении воплотить ее саму или самого себя (Там же. Л. 67). Используемое здесь Шпетом понятие «воплощение» (Там же. Л. 61 сл.) призвано обозначить такой вид присутствия самосознания в произведении искусства. Оно не является «опредмечиванием» или «объективацией», которые превращают сознание в нечто объективно или субъективно существующее (например, аппарат восприятия) и доступное – за счет этого – научному познанию. В воплощении ничто не объективируется, но субъективность проявляет себя как «презентативная контемпляция» (Ед. хр. 4. Л. 9). «Здесь перед нами некоторый “