«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма - стр. 21
075 (–). Теодорусу Ван Гогу и Анне Ван Гог-Карбентус. Рамсгейт, понедельник, 17 апреля 1876
Хорошо добрался. Интернат, 24 мальчика. Полагаю, это славно. Всем поклон.
В. В. Г.
076 (60). Теодорусу Ван Гогу и Анне Ван Гог-Карбентус. Рамсгейт, понедельник, 17 апреля 1876
Рамсгейт, 17 апреля [1876]
Дорогие папа и мама,
вы уже, должно быть, получили телеграмму, но наверняка хотели бы услышать подробности. В вагоне я написал кое-что и посылаю это вам, чтобы вы знали, как я провел время в поездке.
Пятница
Сегодня мы хотим быть вместе. Что важнее: радость от новой встречи или грусть прощания?
Мы уже не раз прощались друг с другом; в этот раз грусти было больше, чем раньше, с обеих сторон, но и бесстрашия тоже благодаря более твердой вере, более сильной потребности в благословении. И разве не сопереживала нам природа? Пару часов назад было очень пасмурно и довольно промозгло.
Теперь я смотрю на бескрайние луга: там все замерло, солнце садится за серыми облаками, покрывая золотым маревом землю. В эти первые часы после прощания – которые вы проведете в церкви, а я на вокзале и в поезде – мы так скучаем друг по другу и так много думаем об остальных: о Тео и Анне и о прочих сестрах и братьях.
Мы только что проехали Зевенберген, и я вспомнил тот день, когда вы привезли меня туда, и как я, стоя на крыльце господина Провили, смотрел вслед вашей повозке, уезжавшей по мокрой дороге. А потом тот вечер, когда мой отец впервые приехал меня навестить. И тот первый приезд домой на Рождество.
Суббота и воскресенье
На корабле я очень много думал об Анне, все напоминало мне о нашем с ней совместном путешествии.
Погода была ясная, и Маас был невероятно красив и еще вид дюн с моря – белых, сверкавших на солнце. Последним, что я увидел в Голландии, стала маленькая серая колокольня.
Время до заката я провел на палубе, но потом стало немного холодно и промозгло.
На следующее утро, в поезде, что шел из Хариджа в Лондон, я любовался черными пашнями в предрассветных сумерках и зелеными лугами с овцами и ягнятами; там и сям виднелись живые колючие изгороди, было и несколько больших дубов с темными ветками и покрытыми серым мхом стволами. На тускло-голубом небе оставалось несколько звезд, над горизонтом тянулась полоса серых облаков. Еще до того, как взошло солнце, я услышал пение жаворонка.
Когда мы прибыли на последнюю перед Лондоном станцию, взошло солнце. Полоса серых облаков исчезла, и появилось солнце, такое простое и невероятно большое – настоящее пасхальное светило. Трава блестела от росы и ночных заморозков.