Искусство быстрых изменений - стр. 17
(Schimmel 1983, 16)
Глава 2. «Ереси» стратегического подхода: основные характеристики стратегической терапии
Золотое правило:
Не должно судить людей по их мнениям, но по тому, что эти мнения из них делают.
Г. К. Лихтенберг, Книжечка утешений
Настоящая тайна мира заключается не в невидимом, а в том, что на виду.
О. Уайлд, Афоризмы
Думаем, что на данном этапе читателю уже стало ясно, насколько изложенное выше вступает в прямой конфликт с традиционными концепциями психотерапии, и насколько тот, кто руководствуется представленными идеями и теоретическими перспективами, является самым настоящим «еретиком» по отношению к теории и практике классической психотерапии.
Именно так оно и есть, мы тоже считаем, что стратегический подход к терапии психических и поведенческих расстройств является «ересью» по отношению к большей части психотерапевтических моделей.
В связи с этим, прежде чем углубиться в детальное изложение, представляется необходимым четко отметить на карте точки главных отличий этого «еретического» способа мышления по отношению к теоретико-прикладной ортодоксальности, присутствующей в современной панораме психотерапии.
Первая ересь
Чтобы познать истину, необходимо представить себе множество фальши. Ибо что такое истина? В религии – это просто пережившее других мнение. В науке – это последнее сенсационное открытие. В искусстве – это наше последнее состояние души.
О. Уайлд, Афоризмы
Терапевт, следующий стратегическому подходу к человеческим проблемам, может справедливо считаться «еретиком» (еретик, в этимологическом смысле слова, есть «тот, кто имеет возможность выбора»), поскольку он не позволяет заключить себя ни в клетку ригидной модели, интерпретирующей «человеческую натуру», ни в клетку ригидного и ортодоксального психологического и психиатрического моделирования. Стратегический подход к терапии, прямо обращаясь к современной конструктивистской философии (Bannister, 1977; Elster, 1979; Von Glasersfeld, 1979, 1984; Von Foerster, 1970, 1973, 1974, 1987; Kelly, 1955, Maturana, 1978; Piaget, 1970, 1971, 1973; Riedl, 1980; Stolzenberg, 1978; Varela, 1975, 1979, и в Watzlawick, 1981; Watzlawick, 1976, 1981) основывается на констатации невозможности любой отрасли науки предложить какое-то одно абсолютно «верное» и «окончательное» объяснение реальности, и на констатации того, что эта реальность, напротив, в значительной степени определяется пунктом наблюдения исследователя (субъекта).
Существует не одна единственная реальность, но множество реальностей, в зависимости от пункта наблюдения и от инструментов, использованных для этого наблюдения. С точки зрения этой эпистемологической перспективы отвергается любая модель, интерпретирующая и нивелирующая в абсолютистском смысле натуру и поведение человека, поскольку любая модель этого типа попадает в ловушку «автореферентности» (самооправдания). Говоря словами эпистемолога Поппера, никакая теория не может найти подтверждение внутри самой себя с помощью своих собственных инструментов и избежать при этом «невозможности фальсификации».