Искусник - стр. 19
И в тот же момент увидел веник. В точности, как у бабы Фени – вязанный из сорго, и тоже в капроновом чулке. Последний раз я мел таким инструментом лет в шесть, когда ездил с мамой в гости на Украину. Нет, восьмого июня мне уже семь исполнилось…
…Я обожал чаевничать в беседке, густо оплетенной «настоящим» виноградом. По выскобленному дожелта столу гуляли солнечные пятнышки и лапчатые тени листьев. Картинка!
Баба Феня отмахивала от каравая хрустящую горбушку, вмазывала в теплую мякоть пахучее масло, и – как розочка на торте – вминала влажный ломтик приятно-солоноватой брынзы. А вовне разгоралось лето, мрея жаркой дымкой, и, будто в подарок ко дню рождения, поспевала черешня и шелковица…
«Проголодался, жрун», – мелькнуло в мыслях.
Отмахиваясь от «вкусных» детских воспоминаний, назойливых, как осенние мухи, я подхватил веник и отправился генералить.
Едва прикрыл дверь, как в коридоре зазвучали два голоса, женский и девичий – один был полон властного превосходства, а другой – показного смирения и сомнительной кротости. «Лиза, ты уроки сделала?» – «Конечно, мамочка» – «Я схожу в «Диету» за мясом, а ты пока картошки свари!» – «Хорошо, мамочка…»
Дождавшись, пока за старшей грюкнет входная створка, я продолжил раскопки. В тумбе стола обнаружились пустые бутылки… Да нет, в сосуде с наклейкой «Столичная» плескалось со стакан прозрачной жидкости. Выковыряв скрученную из газеты пробку, я брезгливо нюхнул. Водка!
И в тот же момент все мое нутро всколыхнулось будто. У меня даже губы обсохли, до того захотелось выпить – влить в себя грамм двести! Я пораженно закрутил головой. Пропустить рюмашку хорошего коньячка или кальвадоса – это моя натура дозволяла. Или текилы, или по чуть-чуть дорогого виски. Но не водки! Терпеть не могу ни запаха ее, ни вкуса. Да и не в этом же дело. Напиться жаждал не я, а мой молодой организм! «Тушка» брала верх над «душкой».
– Ни фига себе! – решительно забравшись на подоконник, я опростал бутылку в форточку. Косые брызги водки прочертили дорожки по стеклу.
Одержав победу над туловом, я пообещал ему регулярные занятия физкультурой и спортом, после чего продолжил личный досмотр. Перерыв все полки и ящики в шкафу, удалось обнаружить двести пятнадцать рублей налички, два билета – военный и комсомольский, и даже диплом о неполном высшем. Оказывается, мой реципиент не просто со склонностями к рисованию – он почти три года проучился в «Репинке»! На факультете живописи!
За шкафом покрывался паутиной давно заброшенный фанерный планшет, а в ящике стола валялась коробочка рисовального угля, перекатывались толстые «карандаши» красной сангины, замшевые растушки… Послед пропитого таланта.