Искусительная маленькая воровка - стр. 3

Больше никаких «пряток в доме».

Больше никакого «зажимания ртов».

Больше никаких «прикрываний синяков под одеждой».

Это происходит прямо здесь… сейчас.

Тот день, которого мы боялись, но которого ждали.

Момент, которого мы боялись, но о котором мечтали.

Это конец. Его… или наш.

Кулак, вцепившийся в волосы моей сестры, сжимается, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь придумать, как ей помочь. Как занять ее место.

Она бьется в его руках, плачет, умоляет, но он продолжает тащить ее вперед, ко мне.

Я выхожу, шагаю немного в сторону, чтобы больше не стоять на пути к двери, а быть справа от него, и теперь я почти в центре двора.

Мама умоляет меня зайти внутрь, она настойчиво просит всех нас войти в дом, но я даже не смотрю на нее. Я не отрываюсь от налитых кровью глаз, которые смотрят прямо на меня.

– Ты думаешь, что ты крутой, малыш? – он машет пистолетом у себя за спиной. – Иди в чертов дом. Сейчас же.

– Отпусти ее.

Можно подумать, у меня из ушей выползают змеи, судя по тому, как выпучились глаза отца при моем неповиновении. Шок немного отрезвил его.

– Не надо! – умоляет сестра; ее сдавленные хрипы отнимают у нее последние силы. – Просто остановись. Всё в порядке.

Она дрожит, страх перед тем, что он сделает со мной, пронизывает ее тело, точно так же, как и мое – от того, что он может сделать с ней.

Я меняю положение, становясь так, чтобы находиться параллельно передним окнам и не подставлять спину матери и любой глупой идее, которая может прийти ей в голову, чтобы помочь своему мужу. Как только листья соседских кустов царапают мне по ногам, я останавливаюсь, и они оба теперь передо мной.

Как я и предполагал, отец повторяет мое движение, отходя вбок, чтобы снова оказаться лицом ко мне.

Он нервничает и вертит головой по сторонам, когда где-то вдалеке завывают сирены, и его ноздри раздуваются – он знает, что мы не можем долго здесь торчать. Про себя он думает, что если вернет нас в дом, то сможет, по крайней мере, попытаться спрятать нас, придумать какое-нибудь оправдание – например, как тогда, когда я попал в «аварию на велосипеде», в результате которой у меня было сломано несколько костей, хотя на самом деле он вышвырнул меня из окна верхнего этажа, отправив прямо на капот своего «Эль Камино», стоящего на подъездной дорожке, потому что подумал, что я выходил из дома со свежим синяком под глазом, который он поставил мне накануне. Я не выходил, это была сестра, но я знал, что один из нас получит от него за это, и поэтому решил, что это буду я.

Возможно, он немного ослабляет хватку, потому что в следующую секунду пронзительный крик моей сестры наполняет воздух: она вырывается из его рук, лишившись клока волос, и подползает ко мне.