Искушение Флориана. Маленькие романы - стр. 34
Но всё повернулось по-другому. Добравшись домой, они узнали, что уже в семь вечера, даже не дождавшись окончания митинга, чуть поторопившись, даже не соблюдя приличия, власти объявили, что против участников митинга уже возбуждено уголовное дело, – объявили с такой оперативностью, будто заранее заготовили и фабулу дела, и сценарий, и формулировки, – и среди «потерпевших» значились, разумеется, лишь бедненькие беззащитные омоновцы – и ни одного избитого протестанта. В половине второго ночи, когда Майка (резонно решившая не ехать домой, чтобы не пугать мать ранами на лице, и оставшаяся переночевать в Брюсовом) сидела за компьютером, в фэйсбуке, выясняя «где – кто» из арестованных друзей, – а Елизавета Марковна тихо отлёживалась и только изредка комментировала – с чисто русской уже матерщиной – громко оглашаемые Майкой новости (кого-то, оказывается, омоновцы добивали аж на Новокузнецкой и у макдональдса на Третьяковке! арестовав заодно случайных ни в чём пирог пожирателей биг-мага!), – в домофон позвонил Максим, Майкин сокурсник и тайный воздыхатель. Как только обе они, разом вскочившие, его впустили в квартиру, белобрысенький прыщавенький сопливенький взбудораженный Максим с красной от возбуждения, но хотя бы не изувеченной, в отличие от Майки, физиономией, даже не извиняясь за ночной визит, с порога выпалил:
– Елизавета Марковна, Вам нужно сейчас же уехать на время из страны. Этот космонавт, которого Вы с Майки сбросили, оказывается, успел заметить Вас, когда мы его потом повалили. Видимо, он опознал Вас потом вечером по другим оперативным съемкам с митинга, которые ему показали. Боюсь, что уже завтра утром к Вам придут с обыском и арестуют. Они знают, кто Вы, знают Ваше имя. Они Вам готовят обвинение в покушении на убийство!
– Что ж… Значит – я выступлю в суде, публично, и докажу, ссылаясь на все международные законы, право человека на самооборону… – приосанилась, гордо прикрывая шелковые пижамные штаны халатом, Елизавета Марковна. – У меня есть свидетели – вы все… – но Максим не дал ей договорить:
– Елизавета Марковна, Вы не понимаете – это совсем серьезно: у них совсем снесло крышу! Какой «суд»? Какие «доказательства»? Да они тысячу лжесвидетелей сейчас сфабрикуют! Меня только что в ОВД пытались ломать, под угрозой, что вышвырнут из университета и забреют немедленно в армию, чтобы я дал показания лично на Вас о том, что Вы, якобы, подстрекали нас к организации беспорядков и, якобы, еще в марте, собрав нас у себя дома после шествия на Тверской, якобы, давали нам деньги за участие в митинге! У них полная паранойя: они заявили мне, что давно за Вами следят, за Вашей, вот этой, якобы, «явочной квартирой в Брюсовом»! Они требовали у меня показаний, что Вы – иностранный шпион, координирующий подрывную работу европейских спецслужб в Москве! Они готовят против Вас реальное уголовное дело о покушении на убийство омоновца! С реальным сроком! Они готовятся Вас реально посадить в тюрьму! И явно попытаются пришить еще и шпионаж и объявить Вас сотрудником западных спецслужб – устроить из этого пропагандистский скандал! Короче, Вы можете смеяться или плакать: но меня сейчас пытались заставить дать показания, что Вы – тайный организатор беспорядков на сегодняшнем митинге по заданию западных спецслужб, что Вы – та самая зловещая рука Запада, которую они давно ищут! У них совсем крыша поехала! Одевайтесь, я отвезу Вас в Шереметьево, прямо сейчас, ничего не нужно собирать, не тратьте время! Может быть, у нас еще есть шанс, что Вы успеете улететь, пока они не внесли Вас в базу розыска или еще в какую-нибудь херню… Ой, пардон мой французский!