Искушение демона - стр. 7

Если у вас нет ничего, то у вас есть ваша честь, если же у вас нет вашей чести – у вас нет ничего.

Предательство сородичей осело на языке отвратительным кислым привкусом. Знаю, что меня не любят, знаю, что не принимают за свою, но зачем поступать так? Провоцировать? Отправлять на верную погибель…

Ни для кого не секрет, что я могу долго терпеть, но потом вспылю так, что вокруг только искры сыплются. Мне не раз влетало за такое и от учителей, и от нашего барона. Такой уж нрав. Но зачем им было подстраивать это? От меня не укрылся злобный взгляд Златы, да и Педро, перед тем как меня отвели в тюрьму под презрительные выкрики «воровка» жителей городка.

Надеюсь, души Лаушей всё же не такие чёрные и они не хотели, чтобы меня казнили, ведь именно такие законы в Империи, о чём им прекрасно известно. Любое преступление – смерть. Может они надеялись, что я скажу про дадо, и тот вступится за меня?

Но само собой я молчала. Молчала, находясь в грязной камере, молчала, и когда зачем-то схватили всех женщин, погрузили на телегу в клетку и куда-то повезли. Какой смысл? Если даже наберусь смелости и переговорю с кем-то из двух сопровождающих нас стражников… каким-то способом уговорю поехать в замок Данеру, то знаю, что сделает папашка. Самолично заплатит этому самому мужчине, чтобы меня хорошенько избили, а потом казнили с особым пристрастием и уделяя пристальное внимание. Иллюзий по поводу отношений с дадо у меня нет. Потому что это позорное пятно на его фамилии, о которой он так печётся. Я. Моё существование. И мой глупый проступок.

Вот я и молчала в ожидании своей судьбы. А точнее казни. Сама ведь виновата, что подалась импульсу. Винить кого-то ещё – глупо.

Помимо меня со мной находились ещё две женщины. Какая-то попрошайка, а вторая странная. Похожа на дикого зверя. Смотрит исподлобья. Будто хочет проделать дыру в охранниках. Желания пообщаться они не вызывали.

Куда мы направляемся, выяснилось уже часа через четыре, в течение которых нас только попоили по паре глотков. Но есть и не хотелось. Слишком нехорошие предчувствия гложили меня. Почему нас не казнили там, а куда-то везут? И почему взяли только представительниц слабого пола, а четверых мужчин оставили гнить в камере? Не то чтобы я возражала. Пахло от тех бедолаг не лучшим образом, а клетка, в которую нас посадили, очень мала, чтобы игнорировать это.

Но вопросы я не задала. Их пробовала задавать грязного вида попрошайка, но сначала её проигнорировали, а потом и вовсе тыкнули в неё палкой сквозь прутья, чтобы заткнулась. Тычок был болезненным, и воцарилось молчание, позволившее задуматься о том, что оставляю за собой. Будет ли обо мне кто-то горевать? Д