Искушение архангела Гройса - стр. 20

Пили мы в тот вечер «Чинзано». Продовольственные лавки были закрыты, но Гарри проявил смекалку, зашел купить мяса в ресторан гостиницы «Академическая» на Ленинском. Прошел на кухню, выбрал вырезку. Он чувствовал себя хозяином жизни, жаркое приготовил сам. Я и не знал о его кулинарных способностях. Во времена нашей совместной жизни мы питались консервами.

Гарри стал литовцем. Друг моего детства, юности, зрелости и старости стал литовцем, спаивающим беззащитный белорусский народ. Это в его стиле.

– Альгирдас Петрович, можно вас на секундочку? – Я подошел к Грауберману, несущему огромное страусиное яйцо на специальной подставке.

– А, это опять вы. Что вы говорите? Не понял.

Я осекся. На литовское прозвище Гарри не реагировал. Я почувствовал себя дураком и вернулся к Яночке.

– Встретил приятеля, – объяснил ей. – Не узнает. Обидно, конечно. Но насильно мил не будешь…

– Может, обознался, – посочувствовала она. – Мне мой Сережа тоже встречается повсюду. Голосует на дорогах. Я никогда не останавливаюсь.

Я поперхнулся. Значит, я не один. Значит, это повсеместно. Мои любимые покойники начали являться мне на здешних дорогах пару месяцев назад. Я считал это обманом зрения. Старался не думать, не замечать.

– Дай мне свой телефон, пожалуйста, – сказал я. – Мне надо будет поговорить с тобой. Сейчас не лучшее время для таких разговоров.

– Ты уходишь? – протянула она разочарованно. – А как же любовь?

Танечка дружелюбно хохотнула:

– Очаровал девушку и бежать? Никак от вас такого не ожидала. Вы отлично смотритесь вместе. Что за спешка? Ну что ж… Давайте тогда выпьем на посошок…

Я, с трудом скрывая раздражение, наполнил бокалы и почувствовал, что Яна зацепила большим пальцем ремень моих джинсов.

– Не уходи. Останься хотя бы на полчаса.

Снилось, что я стою у заброшенного костела на краю литвинской деревни. Вход на разрушенную колокольню открыт. Передо мной висит веревка от колокола, словно приглашая к благовесту. Я из любопытства прикасаюсь к этой веревке, но не успеваю за нее дернуть. Из-под земли, разрывая зеленый плодородный слой, медленно и неумолимо начинают расти каменные кресты. Тяжелые, неповоротливые, они появляются среди поля один за другим, словно жестокосердные воины, и замирают, поднявшись чуть выше человеческого роста. Я стою и смотрю на дорогу со стороны храма. Первый крест вырастает прямо у моих ног и смотрит мне в лицо, как неожиданный собеседник. В раскинувшейся по обе стороны каменной перекладине с выбитыми на ней неизвестными литерами я вижу раскрывающиеся объятья. Остальные распятия восходят произвольно. То здесь, то там. Хаотический беспорядок их возникновения кажется главной загадкой сна. Сделано все, чтобы я не мог предугадать их появления. Каменные полчища встают на горизонте, наступают на меня тевтонской свиньей, неумолимым ливонским строем.