Искупление - стр. 7
Когда перед закатом солнца к усадьбе Сергея прибрёл дед Матвей, то от увиденного страшно удивился. Ему хотелось воскликнуть: «Ты один столько сделал?!» Не воскликнул только потому, что мужицкая натура не позволила ему сделать это.
Сергей у колодца приготовил площадку, застелил её старым шифером с крыши, и складывал на него ещё крепкие стропила, лиственничные брёвна стен, они, к счастью, были в прекрасном состоянии.
– Экий ты скорый на руку, – похвалил дед Сергея. – Сколь венцов снял?
– Третий заканчиваю, – вытирая пот с лица рукавом рубахи, ответил тот. – Хочу на этом сегодня остановиться. Сейчас чаёк, дедушка, соображу. Посиди на чурочке малость. Я сейчас.
Сергей поволок бревно к площадке.
«И этот, как дед и батька, упрямый в работе», – похвалил Матвей нового своего соседа.
У колодца плескался, фыркал, охал Сергей. Он приладил к цепи ведро и умывался, поглядывая на деда. Хотелось позвать его и попросить, чтобы полил на разгорячённую, потную спину колодезной прохладной воды.
– Полчаса, дедушка, и мы ужинаем, – говорил он деду Матвею, прилаживая на таганок из четырёх кирпичей котелок с водой.
– Я не тороплюсь, – ответил дед. – Некуда мне торопиться.
– Темнеет быстро, – посмотрел Сергей на небо.
– Ты, это, слышь-ка, – заговорил дед, глядя на снующего у таганка Сергея, – приди сёдня ко мне, я тебе одеяло тёплое дам да подушку. Ночи-то холодны, а в сырой бане так и совсем смёрзнешь.
Сергей, подумав, согласился.
На жарком пламени, раздуваемом ветерком, вода закипела быстро. Быстро и каша поспела. Бросив полбанки тушёнки в котелок, Сергей снял его с огня, поставил на кирпичи.
– Вот и каша готова, – сказал он, оглядываясь, соображая, где лучше им присесть.
Дед пришёл без ложки, пришлось отдать ему свою. Себе выстругал из широкой щепы что-то похожее на ложку, из чего кашу есть можно, а для супа она совсем не годилась.
– Я тебе ложку дам, – пообещал дед, пододвигая свой чурбачок к котелку с кашей. – Миску с тарелкой и сковороду дам.
Сергей улыбнулся.
– С такой посудой и банкет не страшно устроить.
– Стопку не употребляшь? – поинтересовался дед, пропустив мимо ушей слова про банкет.
– Бросил, дедушка. Бросил.
– Чо так? Тута все пьют. Бабы тоже. И молодёжь хорошо пьёт…
– Бросил и не жалею. Толку от неё мало, а беды много.
– Кали много пить, то так и есть, а по маленькой так и пользительно. Я чуток пропускаю, грет кровь хорошо, и думатся тода лучше. Вспоминаш былы денёчки.
– Начисто отказался от неё, от соблазну подальше.
– И хорошо сделал, – похвалил дед Сергея. – Другим бы так тоже, а то приедут и выпендриваются тута… Орут всяку матерщину. И подраться могут спьяну. Да, правильно ты сделал, – старик зачерпнул каши, пошамкал беззубо, как прислушиваясь к чему-то далёкому, сказал: – На войне таку бывалочи ели в окопах. Холодно, грязь со снегом, а мы сидим и ждём, кода кашу принесут… Ничо, выжили…