Искупление - стр. 40
– Во-во! Все так и думают, а он знай своё дело и делат ево. Пока до некоторых дойдёт, он мост через Ангару взорвёт, колодцы поотравит, в машину с начальством гранату подкинет… Нет, Серёга, тебе надо быть сурьёзней, когда приводишь в дом незнамо ково. Проверь документы повнимательней. Под увеличительным стеклом проверь – не переклеил ли он карточки. Вон, как-то кино было. Ехали два в поезде, один был солдат, демобилизовался, а второй оказался вражеский шпиён. Тот всё рассказал о себе, а этот, шпиён-то, убил его и сбросил с поезда без документов. Быстренько подклеил свою карточку и вредил как хотел. Вот так! А ты… Ночью, кода он заснёт, проверь ево одежонку – не зашито ли чо в подкладке. Отрава кака, али ещё чо…
– Чтобы так не думать о каждом человеке, я не смотрю никаких фильмов. И никому не советую засорять свои мозги!
– Чо ты сердишься? Я же хочу как лучше. Кино-то делают как в жизни.
– Какой там из жизни! – от возмущения Сергей покрылся красными пятнами. – Напридумывают разной галиматьи и подкидывают людям. А те принимают всё за чистую монету, и разносят эту чушь дальше! Нельзя же быть таким легковерным!
– Хучь ты и сердишься, а так быват. Вон, Митрий, сын Кузьмы Крапивина…
– И что Митрий, сын Кузьмы Кривого, мог знать?
– Я не говорил, что он сын Кузьмы Кривого. Кузьма не был кривой. Кривой был… Погодь, кривой был Серафим, только у ево сына не было, у ево одне девки… восемь штук. А как он хотел сына! Оне просили Якова Дещенка, чтобы он поменял свово младшего сына Стёпку на любую девку Серафима, или просто так отдал. Яков не согласился, хучь и бедный был. Так тот со своими девками и промучился весь свой век. А был бы сын, и было бы…
– И что же такого сотворил наш Митрий? – прервал Сергей воспоминания деда.
– Он рассказывал, когда был вахтовиком, то у их там привязался один такой немудрящий, а потом оказался шпиёном. Говорит, спали рядом, а распознать не могли! Во как!
– Ладно, – согласился Сергей, – я его завтра на детекторе лжи проверю.
– Где ты ево возьмёшь? Откуль он у тебя? – часто заморгал дед. – Али…
– Есть у меня, и очень точный, кстати.
– Никода не видал. Зачем он тебе?
– Чтобы правду выведать.
– Ты сурьёзно?
– А то!
– Покажи.
– Пойдём!
Сергей привёл деда Матвея к бане, остановился у двери. Приоткрыл её.
– Вот, смотри сюда, – сказал он, усмехаясь. – В эту щель закладываем мужское естество и тихонько прижимаем, прижимаем, прижимаем. Взахлёб начинают признаваться во всех своих и не своих грехах. Изобрели в третьем веке, а такая надёжная штука. Теперь таких не делают.
– Я думал, ты сурьёзный мужик, – с обидой махнул рукой дед. – Твой батька был другим.