Искупление - стр. 35

Анатолию в жизни не везло с детских лет. У всех детей как у детей, а у него как изгоя какого. На речке, где воробью по колено, он умудрился утонуть. Вытащил его уже без сознания соседский мальчишка на год младше его. Дома на него набросился баран и долго катал по земле, богато унавоженной. Да что там баран! Петух, родной петух Петька, которого Толя кормил с ладони почти каждый день, кому любовно наливал свежей водички, и тот гонялся за ним по двору, распушив хвост, надув зоб. Подросши на столько, что мог вполне работать на лошадке в колхозе, как это было со всеми другими мальчишками его лет, с ним такого не случилось. Самая смирная кобыла колхоза сбрасывала его со спины, как что-то ненужное и позорное. А когда он научился сидеть, не ёрзая своим костлявым задом по такому же костлявому хребту кобылы, она всё же умудрилась выразить своё презрение – укусила его за ногу. Её жеребёнок перенял по наследству неприязнь к неудавшемуся кавалеристу, он так и норовил лишний раз лягнуть своим острым копытцем как можно больнее.

Все болезни, какие только не заносил ветер в их края, присасывались к мальчишке тут же и накрепко, не выискивая других любителей поваляться в постели. С одной стороны, оно и хорошо: лежи себе, поплёвывая в потолок; и воды не надо таскать с речки для полива огорода, и телёнка не надо искать в поле под дождём, ничего не надо. На вопрос мамы: «Чего тебе хочется, сынок?» Отвечать тихим голосом: «Сладкого морсику со сладким пирожком». Будучи школьником, попадал на глаза директору с чужой сигаретой в руках, пока хозяин её отлучался на минутку и давал подержать её. Уже юношей ему не везло с девочками. У всех были подружки, его же, как чумного, обходили стороной. Пускай бы только обходили, они же фиг знает, что о нём говорили, какие только небылицы не придумывали! Совсем уж было ему повезло: заметил улыбку на веснушчатой физиономии Коркиной, как показалось, адресованной ему, и он подскочил к ней с каким-то придуманным второпях вопросом. Она брезгливо передёрнула острым плечиком и сказала, что от него колбасой воняет. Колбасой он вонять никак не мог уже потому, что не ел её с Рождества. Тогда отец заколол кабанчика, и мама наделала колбасок. Так когда это было!

«Неужели запах так долго задержался?» – подумал тогда Толька, обнюхал втихаря рукава, подол свитера, но так и не уловил колбасного запаха. «Сама нажралась колбасы, а на других спирает», – решил он и успокоился.

Вот и школа позади. Приехал в город поступать в сельскохозяйственный техникум и в первый же день попал под машину. Поломало ногу. В больнице собрали и срастили кости, нога получилась прямой, прямее даже чем была, но во время массажа медсестра её заново отломала. Срастаться прямой нога наотрез отказалась и срослась абы как. Ко всем неудачам добавилась безобразно кривая нога. Техникума нет, нога кривая, на работу, где можно что-то заработать, не берут, а годы бегут… Вот уже двадцать с большим хвостиком, а за душой ни образования, ни денег, ни семьи. Хоть в петлю лезь! Судьба сжалилась и придумала Анатолию ещё одно испытание: свела его с женщиной, которая устроилась на освободившееся место на работе рядом с ним. Маленькая, толстая, с глазами кисельного цвета, тонкими губами и громким голосом она сразу показала, что никому подчиняться не собирается. Анатолий за десять лет работы в цехе по изготовлению картонных коробок выбился в начальники, был старшим сборщиком, и все новенькие должны были подчиняться ему. И тут такое. Короче, долгая война между старшим участка и строптивой дамой закончилась женитьбой. Условной. Без регистрации брака, без куклы на капоте, вообще без всякой суеты и шумихи. Первое время вроде бы даже как-то окрылило жениха, он понял, что не так страшен дьявол, как его малюют. Даже много хорошего есть в женитьбе: не надо варить себе, есть кому и постирать, да и под боком иметь жену разве лишне. Потом жизнь вползла в глубокую колею, выбраться из которой уже не было сил. «Вон сосед моложе тебя, а у него и квартира, и машина, икру едят ложками, а мы ютимся у мамы в двушке»; «Твой дружок купил своей шубу, а я в пальтишке с протёртыми локтями», «Жрать мы все горазды, а заработать лишнюю копейку нас палкой не заставишь». Поразмыслив в постели чёрной дождливой ночью, Анатолий решил покончить со всеми неудачами раз и навсегда. Готовился он к этому решительному шагу ровно неделю. Навестил отца с матерью, съездил в деревню к старшему брату, увидел, как тот живёт и убедился в правильности выбора: брат жил ещё хуже Анатолия. Рано утром он оделся в чистое и сиганул с балкона. И тут ему не повезло в очередной раз! Он остался жив. Видать, третий этаж не предусматривает мгновенную смерть самоубийцам, а обрекает их на увечья. С горечью подумал тогда, что надо бы с верхнего, девятого, да как сказать хозяевам, чтобы пустили спрыгнуть с их балкона. Заподозрят ещё неладное. Так и получилось, что к одной кривой ноге добавилась вторая такая же. Жена принесла в больницу сумку с его вещами и сказала, что с этой поры он волен жить как ему захочется. Жить как захочется мало кому удаётся, а нашему герою так и думать об этом не было нужды. И жить как жил тоже осточертело. Он стал собирать в больнице снотворные таблетки, чтобы потом, когда наберётся их горсть, все разом проглотить и тихо покончить с неудачами. У другого так бы и получилось, только не у него. Сосед по койке в палате заметил, что его сосед не дышит, тут же приковылял на пост и высказал дежурной сестре свои подозрения. Неудачника очередного покушения на свою жизнь откачали, промыли, пожурили… Выписался Анатолий из больницы в весенний ясный день с двумя кривыми ногами в одну сторону, с двумя поломанными рёбрами, с язвой желудка и оптимистическим настроением, внедрённым в его душу психиатром, назначенным для опеки над ним. Глядя на яркое тёплое солнышко, ковылял по пыльной обочине и тихо напевал: «Куда пойти теперь солдату? Кому нести печаль свою?» Звук догоняющей машины не насторожил его. И даже когда что-то жёсткое тупо садануло его по голове, он не сразу понял, что это касается его. Только свалившись в канаву с лужей, осознал, что от судьбы не убежать.