Искупление - стр. 31
Затем они поехали в посёлок. Там, в доме деда их уже поджидала мать. Вообще-то, виделись они в конце июня – и двух месяцев не прошло с тех пор. Но тут она кинулась к нему на грудь, как будто разлука длилась лет десять, не меньше. И опять в слёзы…
– Мам, мама, ну чего ты? – бормотал Максим растерянно. – Дед поправится ещё. Ты же его знаешь. Всё будет хорошо.
Всю следующую неделю они практически безвылазно провели в больнице. Только на ночь уходили. Врачей вызвали из города, лучших из лучших – перевозить больного в другую больницу все единогласно не рекомендовали, – аппаратурой снабдили, лекарства, самые последние, дорогие и редкие, раздобыли. Терапию постоянно корректировали, вводили новые препараты, пробовали разные подходы, но динамика была нулевая.
Дед умер, не приходя в себя, двадцать первого августа.
Вроде это и не было такой уж неожиданностью, врачи ведь сразу ничего не обещали, но всё равно известие их ошарашило. Не верилось – был человек и нет его…
***
Спустя три дня хоронили деда. Народу понаехало – тьма. Друзья, знакомые, бывшие коллеги. Родственники отовсюду подтянулись. Подходили к матери, соболезновали. Та, бедная, еле на ногах держалась.
Максиму хотелось одного: чтобы всё это как можно скорее закончилось. И улететь уже назад.
Ведь всем этим людям, по большому счёту, ни до деда, ни до матери нет никакого дела. Просто так положено. Отыграют свою роль и исчезнут. Ну, может, некоторые хотели выслужиться лишний раз перед отцом. Ну а кто-то, возможно, на что-то рассчитывает. Видел он, например, каким жадным взглядом осматривали родственнички интерьер в доме деда. Такие вот казались ещё противнее, чем откровенно равнодушные.
Он взирал на их лица, пустые, кислые, скучающие, с едва скрываемым раздражением. Как бесят они! Послать бы их, да нельзя. Он уж давно не дикий подросток, для которого бессмысленный эпатаж – это круто.
Внезапно взгляд выдернул из толпы лицо, до боли знакомое...
На мгновение даже вздрогнул, точно ошпарившись. И дыхание тотчас перехватило, а по телу пробежал лёгкий озноб, несмотря на августовский послеобеденный зной. Алёна!
Она тоже его увидела. И тоже смотрела на него во все глаза, неотрывно, остро, до колик в сердце пронзая этой синевой, которую он и так-то не сумел забыть.
Потом его кто-то отвлёк – матери, мол, плохо. А потом он потерял Алёну из виду. Долго искал глазами, шарил по толпе, но нет, она будто исчезла.
Почему он не видел её в ритуальном зале? Хотя там такое столпотворение было, что неудивительно. Он и тут мог запросто её пропустить. И это даже почти напугало.