Искупление. Миры Лунасгарда II - стр. 2
Теперь за стенами Арккаля мертвенная тишина. Путники обходят стороной заколдованный город, лишь жрецы да разбойники отваживаются бывать в нем. Жрецы – потому что служителям Бога не страшны заклятия. Разбойники же попросту ничего не боятся и жизни свои ценят немногим дороже чужих.
По дороге телега пошла легче, умница кобылка без понуканий прибавила шаг. Девушка устроилась поудобнее, привалившись спиной к ящику с морковью. Прищурила глаза, замечая привычные и безопасные искорки жизни. Торопливо жующих кроликов среди травы, быстрых, как стрелки, мышей-полевок, голодный огонек охотящейся лисицы. Впереди же…
Девушка выпрямилась. Ее руки натянули вожжи, в то время как нечто изнутри – сама девушка называла это магией и тщательно скрывала от всех, даже самых близких – испуганной птицей устремилось вперед. Там, невидимый за изгибом дороги, приближался конный отряд. Еще не поздно было свернуть и укрыться… ну, хотя бы за ближайшим холмом, коли уж лучшего убежища поблизости нет.
Но далекие мысли всадников не казались опасными. Девушка ощутила их тревогу и беспокойство, непонятную злость вперемешку с преданностью и страх, как будто незнакомцы искали что-то, и от успеха поисков зависела их судьба. Тихонько причмокнув, девушка смело направила кобылу навстречу всадникам.
Те проскакали, даже не взглянув на скромную крестьянскую телегу. Их тревога сгущалась вместе с темнотой. Различать чужие мысли очень трудно, не так, как обыкновенную речь, но эти люди так дружно думали об одном и том же, что девушка уловила как будто неясный шепот: много выпил… никого не послушал… ночь, дождь… охромевшая лошадь, вся в грязи…. Эти люди потеряли своего господина.
Представив себе отчаяние осиротевших слуг, девушка от всего сердца пожелала им удачи в поисках. Когда стук копыт затих вдали, вытянула из мешка ячменную лепешку и небольшую флягу с водой. Принялась за ужин, не забывая мысленно поглядывать вперед.
Стемнело быстро, как всегда бывает в пасмурные дни. Темнота, мягкая и густая, будто шерсть новорожденного козленка, обступила со всех сторон. Пахло дождем, и все чаще, огненными лезвиями разрезая тьму, сверкали молнии. Ветер то принимался трепать гриву и хвост лошади, ерошить волосы девушки, с любопытством заглядывать под брезент, то стихал, и тогда стук копыт и негромкое поскрипывание колес да редкие крики ночной птицы казались единственными звуками в опустевшем мире.
Как ни сжимало беспокойство сердце девушки, как ни хотелось приблизить утро и город, где удастся, если повезет, выручить несколько десятков монет за урожай, пришло время остановиться на ночь. Вот уже долетел раскат грома. Еще немного – и начнется дождь.