Искупление кровью - стр. 89

– Отпусти, – потребовала она, сама себе противореча.

– Ну, не дичись! Поцелуй меня…

– Говорю, отпусти. Иначе пожалеешь.

С окаменевшим, непроницаемым лицом он выпустил ее запястья. Она нырнула вниз головой прямо в ледяное озеро.

– Как тебе будет угодно!

Он позвал Монику, та незамедлительно явилась.

– Не могли бы вы отвести мадемуазель де Гревиль в ее камеру?

Марианна следом за Дельбек вышла в коридор. Ноги у нее дрожали, кулаки никак не хотели разжиматься. Нужно время, чтобы стереть воспоминания. Чтобы снова найти свой собственный путь. Залатать пробоины в броне. Времени хватит. Как ни у кого.

Пожизненно.

21:30 – камера 119

Эмманюэль посматривала на Марианну с беспокойством. День, правда, прошел тихо. Девушка спала без задних ног. Но после ужина ее состояние ухудшилось, это было видно невооруженным взглядом. Она не притронулась к еде, даже не встала с койки. Беспрерывно дрожала, даже под одеялом. Хрипела, корчилась, все время закусывала губу. Вся подушка была залита кровью. Жуткое зрелище.

Эмманюэль решила действовать. Обмирая от страха. Марианна была ей врагом, но все-таки они вместе сидели. Она ведь тоже человек. Для начала Эмманюэль взяла собственное одеяло и осторожно укрыла им съежившееся, застывшее тело.

– Спасибо, – еле слышно прошептала Марианна.

– Хотите, позову на помощь?

Марианна повернула голову. Впервые в ее взгляде не сквозила воля к убийству. Скорее отчаяние.

– Поговори со мной…

Справившись с изумлением, Эмманюэль придвинула стул к койке. Странное ощущение: сидеть у изголовья девушки, которая пыталась ее задушить несколько часов назад.

– О чем мне с тобой поговорить?

В конце концов, не так и трудно обращаться к ней на «ты». Она такая молоденькая. Почти что в дочери ей годится. Марианна казалась такой хрупкой, что Эмманюэль вдруг успокоилась, ошибочно решив, что перед ней измученная безобидная девчонка.

– Не знаю, – слабо откликнулась Марианна. – Все равно… О себе, если хочешь… Или придумай какую-нибудь историю.

– В том, как я жила, нет ничего интересного.

– Почему ты это сделала?

Почему я спросила? Зачем задавать этот запретный вопрос, изгнанный из тюремного обихода? Но ей было нужно знать. Изучить врага, чтобы успешнее бороться с ним. Услышать о чужом несчастье, чтобы забыть о своем. Осудить ужасное преступление, чтобы сгладить собственную вину.

Эмманюэль застыла на стуле, этот простой вопрос вогнал ее в панику.

– Можешь наврать, если хочешь, – добавила Марианна.

– Я… Я сама толком не знаю почему…

– Да знаешь, знаешь! Не хочешь говорить – твое право. Я не судья, не следователь.