Искупление Габриеля - стр. 21
– Я был и остаюсь доступен для рационального общения, – не сдавался Габриель, из которого так и лез прежний профессор Эмерсон.
– Прислушайся к своим словам, – сказал Ричард, и теперь в его тоне звучал упрек. – У Джулии явно есть причины обидеться. Ты сделал ей больно. А когда кто-то делает тебе больно, то самое разумное – отступить, уйти в себя. Особенно если вспомнить историю ее жизни.
– Я не собирался делать ей больно, – поморщился Габриель.
– Конечно не собирался. Но я уверен и в другом: в вашем споре ты вел себя нечестно. Умение спорить с супругой – это искусство, а не наука. Мы с твоей матерью долго постигали это искусство и, когда постигли, практически перестали ссориться. Мы спорили, но в спорах вели себя достойно и не стремились побольнее уколоть друг друга. Если ты споришь с Джулией, но она знает, что ты по-прежнему ее любишь и она тебе дорога, ваши конфликты будут очень легко разрешаться. – Ричард допил вино и отодвинул пустую рюмку. – Послушай совет человека, который прожил в браке достаточно долго и который воспитал дочь. Когда женщина становится холодной и уходит в себя – это способы ее защиты. Еще раз предлагаю тебе: будь нежен с женой и убеди ее открыть дверь. Иначе тебе придется провести на диване еще немало одиноких ночей.
Только в первом часу ночи Джулия выключила ноутбук. Она не сомневалась, что все уже легли спать. Она слышала, как гости расходились по комнатам.
Тихо подойдя к двери кабинета, Джулия осторожно выглянула в коридор. Из-за закрытой двери хозяйской спальни пробивался свет. Скорее всего, Габриель лег и читал.
Может, пойти к нему? До спальни было всего несколько шагов, однако сейчас это расстояние казалось ей непреодолимым.
После обеда Джулия взяла из их ванной бутылку с пеной для ванны. Сейчас она снова заберется в ванну, но уже в другую, для гостей. Ляжет в горячую ароматную воду и постарается забыть о своих печалях.
Через полчаса Джулия вернулась в кабинет и закрыла дверь. Ванна освежила ее, но желанного расслабления почти не принесла. Если Габриель не делает шагов к примирению, что ж, она будет спать на диване.
Она легла, накрылась старым шерстяным одеялом, на котором они лежали в ту первую памятную ночь. Джулия думала об их доме в Кембридже, о нескольких месяцах безоблачного семейного счастья. Как счастливы были они оба.
Ей хотелось стать профессиональным дантоведом. Путь этот был долог и требовал самопожертвования, напряженной работы и смирения. Джулия вовсе не считала себя непогрешимой, поднявшейся над критикой. Конечно же, текст ее лекции требовал доработки и улучшения.